— Нет, — помедлив, ответил блондин. Я убрал захват и шагнул в сторону, готовясь отразить любую попытку свести счёты. Но блондин подошёл к колодцу, наклонился над своим товарищем и длинно свистнул:
— Ой ё-моё-о… Мне пожалуй повезло, что я не с тобой драться начал… Саш, Саша, ты как?
— Добальдо, — послышался голос невидимого мне татуированного. Я подошёл следом. Энтони уже успел упаковать аптечку и сейчас деловито раскладывал её на траве. — Уди, — сказал ему татуированный. Переносица у него расплылась на треть лица и почернела.
— Не уйду, — спокойно возразил Энтони. — убери лапы, дурак, я помочь хочу.
— Да ты ему уже помог — дальше некуда, — хмыкнул блондин.
— Ну, знаешь. — сказал Энтони, что-то делая (татуированный зашипел и выругался), — попади он мне каблуком не вскользь, а прямо, я бы сейчас валялся с сотрясением мозга. Или вообще с проломленным черепом.
— С пдодобдедым, — уточнил Сашка-татуированный, — у бедя удад поддоды.
— Полтонны у него удар, — перевёл блондин. Подумал и сказал: — Только он врёт… врёшь, врёшь, не дёргайся!
— Получается, я кругом виноват, — зло (и это была злость на себя, потому что я струсил — СТРУСИЛ! — и от этого полез в драку первым!) сказал я. — Мужики, я ведь и правда подумал, что местные хотят рэкет устроить или просто кулаки почесать!
— Бывает, — неожиданно сказал блондин. — А вы тоже в походе?
— У-гу, — откликнулся Энтони, отстраняясь и любуясь своей работой. — Вот. Неплохо… Посмотри, что там у меня?
Это он сказал мне, и я присел рядом, демонстративно подставив свой затылок блондину. Но тот просто стоял рядом и смотрел, как я заклеиваю висок Энтони пластырем, а потом спускаю штаны — посмотреть, что с ногой. Бедро затягивал кровоподтёк симпатичного цвета.
— Неплохо получилось, — заметил блондин. И протянул мне руку — Кравцов, Колька. А это — Сашка Ленский. Правда Ленский.
— Лобанов, Андрей, — пожал я его руку.
— Антон, — без фамилии представился Энтони. И пожал плечами: — Ладно, мы пойдём…
— А пошли к нам в лагерь, — предложил Колька. Я удержал на языке злое: «Двое на двое не вышло — двадцать на двое хотите попробовать?» Это было бы несправедливо.
У Кольки были честные глаза.
Дальше через луг мы шли к лесу вчетвером.
ГЛАВА 17
Эту ночь мы провели в лагере националистов.
Да, Колька и Сашка оказались ребятами из тамбовского отделения какой-то радикальной организации, молодёжная ячейка которой совершала самый обычный поход по лесам — двое молодых мужиков, восемь мальчишек 12–16 лет и пять девчонок того же возраста. Сперва, когда я понял, что к чему — увидев флаг с какой-то свастикоподобной эмблемой и часового в форме, замершего в карауле у импровизированного флагштока, мне стало по-настоящему страшно. О подобных людях телевидение рассказывало жуткие вещи. Но то ли они опасны сезонно, как лоси, то ли телевидение по своему обычаю врало, то ли просто против нас у этих ребят ничего не было ни по цвету кожи ни по разрезу глаз (хотя другая причина была вот она!), но нас не тронули даже после того, как выяснилось, «кому Санечка обязан украшением на клювике», как ехидно определила рыжая симпатичная девчонка, сидевшая около костра.
Идеологических разговоров ни с нами ни при нас никто не вёл. Вечером ребята попели под гитару — кстати, хорошие песни; потом спел соло один из их «вожатых» — «Чужую войну», я её слышал раньше у Олега Митяева. Хорошо пел — словно про себя… а может, где и воевал?
— На дворе лишь начало века — четвёртый год!
И порядка в своей державе давно уж нет…
А нас опять на край света другим помогать несёт!
И кто навек пропадает там — кто на много лет…
А потом, как водится, начали травить «страшилки». Конечно, не детские там разные — про Чёрную Руку или Гроб На Колёсиках, а вроде бы вполне серьёзные истории, реально когда-то с кем-то случавшиеся. Кстати, Олег Никитович уверял нас, что в туристском фольклоре сам чёрт ногу сломит — совершенно реальные на первый взгляд истории могут оказаться выдумками, а самые невероятные — правдой, так что не верить туристу, болтающему у костра — занятие заведомо глупое, он не обидится и не станет доказывать, что всё сказанное им — правда. Просто слушай или рассказывай сам…
Когда рассказы создали соответствующее настроение, я решил рискнуть. Ни на чём не заостряя внимания, пересказал историю с письмом — якобы виденным нами в частной коллекции — и сообщил, что мы с приятелем из Санк-Петербурга ищем место, где могла стоять эта крепость. Просто из интереса.
Нас выслушали внимательно и с явным интересом — мне даже подумалось, что кое-кто из ребят не прочь присоединиться к походу. Но «вожатый» — не тот, который пел «Чужую войну», а другой — покачал головой:
— Интересное дело, сам бы, если б мог, с вами пошёл, но… — он подбросил в костёр веток, поворошил его. — Но только здесь вы крепости своей не найдёте. Если она и была — то северней.
— Почему вы в этом уверены? — быстро спросил Энтони. — Ведь здесь проходила граница Рязанского княжества!
— Проходила, — кивнул тот. — Только это была необычная граница. Тут кочевали берендеи. Знаете, кого называли берендеями?
— Кочевое племя, родственники печенегов, — сразу ответил я. — Тюрки. Союзники русских княжеств.
— Правильно, — кивнул «вожатый». — Берендеи, ковуи, часть печенегов, ещё кое-какие племена были вассалами Руси уже с начала ХII века. Все вместе они себя называли каракалпаки — «чёрные клобуки», а наши их ещё называли «свои поганые»… Если кто не знает — слово «поганый» тогда имело не какое-то обидное значение, а просто — «иноверец»… Вот эти самые «свои поганые» охраняли южные границы русских княжеств, в том числе — и Рязанского, там, где начиналась Степь. И крепостей здесь наши не ставили — не имело смысла просто. Так что тут вашей Краевой быть не может — только на севере, где начинаются самые густые леса, прицнинские…
Мы с Энтони переглянулись. Олег Никитович не мог не знать этого — а мы, как назло, не догадались всё-таки рискнуть и расспросить его поподробнее… Сообщение о бесперспективности поисков было неприятным, но не трагическим — мы решили прислушаться к авторитетному мнению и с утра скорым маршем выдвигаться севернее, к селу Татариново.
Нам предложили место в одной из мальчишеских палаток, но мы гордо отказались, заявив, что, во-первых, у нас есть своя, английская, а во-вторых мы переночуем на свежем воздухе в спальных мешках, так как обладаем секретным оружием против комаров.
— Гвоздичное масло? — немного недоверчиво спросил тот, кто пел у костра. Мы удивились и не смогли этого скрыть. Энтони спросил:
— Откуда вы знаете?
— Доводилось пользоваться, — не вдаваясь в подробности, ответил тот.
