— Если бы война-а… Мы бы их выследили и прибили, как комаров.
— А они и безо всякой войны на это способны, — напомнил я. — Как думаешь, они дадут нам начать искать «клад»?
— Едва ли, — почти тут же ответил Энтони, — побоятся, что мы с ним незаметно удерём. Скорее всего, дождутся, чтобы мы их привели на место, а там попробуют тебя убить, а меня захватить, чтобы всё узнать про «клад» и достать его самим… Опасно; кроме того, у них неизвестный фактор — третий сообщник. Не исключено, что он не такой тупой в лесных делах, как они и будет отслеживать нас на всём пути до цели, пока эти двое пойдут напрямую или вообще на чём-нибудь поедут в Татариново.
Мы разом обернулись, всмотрелись в лес. Энтони негромко сказал:
— Нет, это бесполезно. Если человек умеет маскироваться, можно пройти в метре от него — и не заметить… Так что лучше зря не трепать себе нервы. Да, может, этот третий просто сидит себе на квартире и стережёт вещи, а мы тут напридумываем себе всяких страхов и будет нам весёлое путешествие — от каждого куста шарахаться!
Мы ещё постояли на опушке — просто так, собираясь с мыслями и духом. Неподалёку прокатил уже знакомый нам УАЗик Семёна Семёновича Горбункова, так непохожего на своего тёзку и однофамильца из «Бриллиантовой Руки», и Энтони, кивнув ему вслед, сказал:
— А всё-таки жаль, что мы ему помочь не можем.
— Всем даже Бэтман не успевал помочь, — вздохнул я. — Ну, пошли, что ли?
Мы прошли перелеском и выбрались на пологий склон, вытоптанный до глинобитного состояния. Впрочем, это было понятно — склон спускался к речке — не той, через которую мы проезжали на УАЗике, другой — помельче и поуже — а в воде и на берегу кишели пацаны и девчонки разного возраста. Кто купался, кто загорал, кто играл в мяч, кто гонял на велосипеде… Может, народу там было не так уж и много, но каждый шумел и носился за троих.
— Слушай, давай выкупаемся, а то я помру, — в ультимативной форме потребовал я. Но Энтони не стал возражать, а на ходу начал расстёгивать куртку.
Наше появление не вызвало особого оживления — только те, с кем рядом мы расположились — несколько мальчишек помладше нас — нехотя подвинулись, смерив меня и Энтони вызывающими взглядами. Но любой из нас был крупнее самого крупного из них, а когда мы разделись, соседи и вовсе увяли. Я ещё услышал, спрускаясь к воде, как самый младший из них прошептал с уважением:
— Каратисты, наверное…
Если честно, я опасался, что эта компания сделает ноги, приделав заодно ноги и кое-чему из нашего снаряжения — трудно удержаться от соблазна присвоить тот же нож или бинокль. Но опасения вскоре забылись — на середине речки компания постарше, притащив камеру от «КаМАЗ» а, устроила старое, как мир, соревнование — кто сможет на неё влезть и дольше всех продержаться, стоя в полный рост. Не поучаствовать в таком — значит, себя не уважать… Призовых мест мы не заняли — у местных сноровки побольше — но повеселились здорово, а потом выбрались на берег — сохнуть и отдыхать. Я не долго думая свалился животом на горячую, твёрдую землю и, уткнувшись носом в скрещенные руки, перевёл дух. Энтони, поморщившись, опустился рядом, вызвав мою реплику:
— Вам лежак подать-с?
Англичанин фыркнул и решительно откинулся на спину, забросив руки под голову. Я одобрительно сказал:
— Вот молодец. А если какая бактерия вцепится, всегда можно ещё окунуться.
— Да в этой реке бактерий больше, чем на земле, — проворчал Энтони, щурясь на солнце. Я видел, что он придуривается, а на самом деле ему понравилось, но подколол ещё:
— Ничего, вернёшься — станешь рассказывать, как участвовал в варварских русских забавах. В прорубь нырял, с медведями по снегу катался…
— Сейчас лето, — напомнил Энтони.
— Ну… значит, голым из самолёта в речку прыгал. Это для колорита. А если добавишь, что самолётом управлял пьяный казак — это ва-аще будет по приколу. Типично русская ситуация.
— Лучше я скажу, что прыгал в прорубь, а самолётом управлял пьяный медведь, — на полном серьёзе заявил Энтони, — так будет ещё интереснее.
— Говори, — разрешил я, — про Россию у вас уже столько ерунды выдумали, что это так — детский лепет…
Не знаю, сколько мы ещё трепались бы про разную ерунду, если бы рядом с нами не уселся один из тех, с кем мы соревновались на камере. Какое-то время он просто сидел, сдувая с рук капли воды, потом негромко поинтересовался, кивнув на наши камуфляжи:
— Немецкие? Классная штучка…
— Немецкие, — лениво ответил я. — Ничего…
Он зевнул, клацнул челюстями, как волчонок, потянулся и, лениво поднявшись, сообщил — никому, просто в воздух:
— Пойду трусы выжму…
И, прежде чем уйти — это я видел совершенно отчётливо! — повёл глазами, явно приглашая меня за собой. И пошёл к заросялм метрах в сорока от берега, перешагивая через лежащих. Не оглядываясь, не быстро и не медленно — идёт себе мальчишка и идёт…
— Пойду схожу по делам, — сообщил я, тоже неспешно вставая. Энтони открыл один глаз:
— По каким ещё?…
— Ну… по делам, — я пожал плечами.
— А, ясно, — он снова зашторился ресницами, рассматривая то ли небо, то ли девчонок на берегу.
В зарослях вполне могла ждать компания — настучать по шее. За что? Да просто так, мало ли. За то, что стёр резину, пока на их камере танцевал, например — как повод ничем не хуже любого другого. Поэтому я шёл, готовый к драке. Но в то же время чувствовал: позвали не драться. На кой чёрт такие сложности? Предложили бы просто «отойти», «разобраться»…
Мальчишка, выжимая обеими руками трусы, стоял недалеко от края зарослей. Безо всяких предисловий он начал:
— Слушай сюда… Вас ищут. Два дня назад один тип отвалил пятерым нашим пацанам полтинник каждому и пообещал стольник тому, кто стукнет ему, когда увидит двоиз туристов — в немецких камуфляжах. И расцветку рассказал. Про вас уже настучали, точно. Этот тип где-то в селе остановился, я видел, как двое сорвались бежать, даже не оделись…
Я не стал выяснять, кто дал такое задание — Сергеич, Витёк или их таинственный третий сообщник. Это было не важно, в конце концов. Да и сама новость для нас новостью уже не была — мы знали, что нашим врагам про нас известно. Но я ощутил искреннюю признательность парню, который не поленился предупредить чужих ему ребят. Однако спросил:
— А откуда ты знаешь — может, мы преступники, а тот тип — из ментовки? Может, ты бандитам помог?
— Ну да, — буркнул он, влезая в трусы, — а то я ментов не видел… Хотя… — он задумался, взяв себя руками за плечи. — На мента он не похож, но он знаешь на кого похож?
— На кого?
— На всяких там агентов, которых в кино показывают, — выдал парень. — Вежливый такой, спокойный, а глаза — внимательные-внимательные… — он осекся и вдруг с настоящим испугом посмотрел на меня. Подумал, что и в самом деле мог помочь, кому не надо — только не бандиту, а хуже того: шпиону или диверсанту.
