– А если они не захотят так долго ждать? – возразил я. – Мы ведь не успеем отступить.
– И это не страшно, – ответил Стоун, – так как киовы поспешили бы к нам на помощь.
– Но дело не обошлось бы без кровопролития, а этого мы и хотим избежать.
– Да, сэр, здесь на Западе нельзя принимать в расчет каждую каплю крови. Однако не беспокойтесь! Те же опасения будут удерживать и апачей от нападения на нас, пока мы не уснули. Они отлично понимают, что мы не сдадимся без сопротивления, и что, хотя нас всего-навсего двадцать, многие индейцы были бы убиты раньше, чем им удалось нас обезоружить. Они щадят свою жизнь и кровь так же, как и мы! Поэтому они, несомненно, будут ждать, чтобы мы заснули, а мы между тем, как только потухнет костер, поспешно удалимся на остров.
– А что мы будем делать до этого? Сможем ли работать?
– Разумеется! Только в решающий момент вы должны находиться здесь.
– В таком случае не будем терять времени. Идемте, господа, чтобы успеть еще кое-что сделать.
Мои коллеги приняли мое предложение, хотя им было не до работы. Я уверен, что все они охотнее всего сбежали бы отсюда, но тогда работа осталась бы неоконченной, и, согласно контракту, они не могли бы требовать никакого вознаграждения. Кроме того, если бы даже им и удалось бежать, апачи все равно догнали бы их и захватили в плен. Таким образом, здесь в лагере было сравнительно безопаснее, и поэтому они решили остаться.
Что касается меня, то, честно признаюсь, я относился далеко не равнодушно к предстоявшим событиям. В последние дни я так много думал о Виннету, что он сделался близким моей душе. Молодой индеец был дорог мне, несмотря на то что я не пользовался его дружбой и даже был лишен возможности его видеть. Это было весьма своеобразное душевное состояние, если не психологическая загадка. И странно, позже я узнал от Виннету, что он в те дни так же часто вспоминал обо мне, как и я о нем.
Мое беспокойство не уменьшалось во время работы, но я твердо знал, что оно исчезнет с наступлением развязки. Этого момента я ожидал с нетерпением, тем более что сознавал его неизбежность. Моему желанию суждено было вскоре исполниться: едва наступил полдень, как мы увидели приближавшегося к нам Сэма. По-видимому, он был сильно утомлен, но его маленькие, плутоватые глазки чрезвычайно бойко выглядывали из-под густых бровей.
– Все прошло удачно? – спросил я. – Впрочем, это видно по вашему лицу, дорогой Сэм. Но скажите поскорее, что вы узнали!
– Об этом потом, а сейчас соберите-ка ваши вещи и отправляйтесь в лагерь. Я тоже скоро приду туда. А пока поспешу к киовам, чтобы сообщить, что узнал и как они должны поступить в дальнейшем.
Он пошел вдоль берега и в том месте, где ручей суживался, перескочил через него и скрылся в лесной чаще. Мы же собрали свои вещи и направились к лагерю, где стали поджидать Сэма. Мы не видели и не слышали его приближения. Он появился внезапно и весело заявил:
– А вот и я, господа. Разве у вас нет ушей и глаз? Вы же сидели совсем тихо и не разговаривали, а между тем не слышали, как я подкрался. Вчера случилось то же самое, когда я подслушивал апачей…
– Расскажите об этом, расскажите!
– Хорошо! Слушайте, только сперва я должен усесться, так как здорово устал… Итак, сегодня вечером начнется вся эта музыка!
– Уже сегодня? – спросил я, изумившись и обрадовавшись, так как с нетерпением ожидал развязки. – Это хорошо, это очень-очень хорошо! Но что же вы слышали? Расскажите нам наконец.
– Терпение, терпение, молодой человек, все по порядку, сразу я не могу вам сказать, что я слышал, так как сначала вы должны узнать, что случилось до этого… Итак, я отправился в самый проливной дождь: мне незачем было ждать, пока он кончится, так как ливень не может промочить насквозь мою куртку, хи-хи-хи. Я добежал почти до того места, где была наша стоянка, когда к нам явились апачи, но затем вынужден был спрятаться, так как там уже рыскали трое краснокожих. Это лазутчики апачей, – подумал я, – они не отправятся дальше, так как должны были дойти только до этого места. Так оно и оказалось, индейцы обшарили всю местность, не нашли моих следов и уселись под деревьями, так как вне леса было слишком мокро. Там они прождали битых два часа. Я тоже примостился под деревом и просидел два часа. Должен же я был знать, что произойдет. Наконец появилась группа всадников с лицами, раскрашенными в цвета войны. Я сразу же узнал их: то были Инчу-Чуна и Виннету со своими воинами.
– Сколько их?
– Ровно столько, сколько я предполагал. Я насчитал около пятидесяти человек. Разведчики вышли из-под деревьев и сделали донесение вождям. Затем они снова двинулись вперед, остальные медленно следовала за ними. Вы без труда догадаетесь, господа, что и Сэм Хоукенс отправился по пятам краснокожих. Правда, следы лошадиных копыт смыты дождем, но вбитые вами колья служили верными указателями дороги. Однако апачи должны были быть очень осторожны, так как за каждым поворотом леса, за каждым кустарником они могли наткнуться на нас. Поэтому они очень медленно продвигались вперед. Они действовали при этом так хитро и осторожно, что приводили меня в восхищение, и я по-прежнему утверждаю, что апачи во многом превосходят всех других краснокожих. Инчу-Чуна и Виннету – бравые молодцы! Малейшие движения этих вождей были точно рассчитаны. Ни единого слова не было сказано, они объяснялись знаками. Апачи успели проехать только две мили, когда наступил вечер.
Они слезли с лошадей, привязали их к деревьям и исчезли в лесу, чтобы устроить там привал.
– И там-то вы их подслушали? – спросил я.
– Да, они, как умные люди, не зажгли костра, и так как Сэм Хоукенс умен не менее их, то он решил, что им трудно будет заметить его в чаще. Я пробирался через деревья и полз на собственном животе, пока не очутился совсем близко от них. Тут я смог подслушать все, что они говорили. Апачи решили взять нас в плен.
– Значит, не убить?
– Во всяком случае не сразу. Они собираются захватить нас целыми и невредимыми, чтобы отправить в поселения мескалеров у Рио-Пекос, где нас привяжут к столбам пыток и зажарят живьем. Совсем как карасей, которых приносят домой, пускают в воду и откармливают, чтобы потом сварить из них суп со всевозможными приправами. Хотел бы я знать, какое жаркое получится из старика Сэма, в особенности если они положат его целиком на сковородку и зажарят вместе с его курткой, хи-хи-хи!
Он тихо рассмеялся и затем продолжал:
– В особенности же они метят в мистера Рэтлера, который в тихом умилении сидит среди вас и радостно смотрит на меня, как будто его уже ждут небеса со всеми их блаженствами. Да, мистер Рэтлер, вы заварили себе кашу, которую нам придется расхлебывать. Они хотят посадить вас на кол, отравить, заколоть, расстрелять, колесовать и повесить, и все это по порядку одно за другим, и ото всего только самую малость, чтобы вы как можно дольше не умирали и прочувствовали все разновидности казней! А если вы, несмотря ни на что, не умрете, то вас положат в яму вместе с Клеки-Петрой, которого вы укокошили, и заживо закопают.
