Голоса. Внезапно он услышал голоса. Да, на улице кто-то был. Единственный уцелевший беглец (что не радовало), он встал и захромал к двери. Высунулся – в серой мути у причала виднелись две фигуры. В них, не испытывая ни малейших эмоций, Яндрон опознал девушку и Марра.
«Зачем они снова явились? – шевельнулась в голове мысль. – Почему бы им не оставить меня в покое?» Он понял, что раздражен вторжением.
Теперь, когда пробудилась крохотная частица разума, Яндрон заметил, что прибывшие спорят. Вивиан стояла рядом с очищенным ото льда каноэ и показывала какое-то направление. Марр яростно размахивал руками, потом ругнулся, повернулся к девушке спиной и, согнувшись, направился в лагерь.
– Послушайте! Нам надо туда! Вниз по течению! – Свитер Вивиан был осыпан снегом.
– Мне никуда не надо! – буркнул Марр. – Я остаюсь. – Он шагал с непокрытой головой. Снег, прилипая к небритым щекам, окрашивал их в серый цвет, а на макушке он удивительно быстро таял, как будто мозг журналиста раскалился до невероятной температуры; веки у него набрякли, между искривленными в злобной усмешке губами поблескивали зубы. – Я собираюсь остаться здесь на все лето. Отстаньте от меня!
Вивиан все же пошла следом за ним, взрывая похожий на пепел снег. Яндрон равнодушно за этим наблюдал. Жалкие людишки!
Марр увидел его, застывшего в дверях, внезапно и, резко остановившись, выхватил револьвер.
– Убирайся, – произнес он одними губами, нацеливая оружие на геолога. – Почему… почему бы тебе не остаться мертвым?
– Положи револьвер, идиот! – Яндрон постарался перехватить инициативу. Девушка остановилась, пытаясь понять, что происходит. – Мы сумеем выбраться, если будем держаться вместе.
– Ты, наконец, оставишь меня одного? – требовательно заявил журналист, продолжая целиться.
Яндрон равнодушно смотрел на обращенное к нему дуло. Им даже овладело смутное любопытство: каково это почувствовать, что в тебя выстрелили?
Марр спустил курок. Щелк! Патрон не шелохнулся. Осечка. Марр жутковато хихикнул и двинулся вперед.
– И поделом! – вновь прошептал он одними губами. – Пусть больше не возвращается!
Яндрон понял: Марр не сомневается, что убил его. Но он был жив и по-прежнему стоял у входа. Следовало немного подвинуться. Независимо от того, умер он или нет, ему нужно было спасти Вивиан.
Журналист подошел к двери, постоял, глянул под ноги, хмыкнул и зашел внутрь, закрыв за собой дверь. Яндрон услышал, как легла на место гнилая деревянная защелка. И эхом изнутри донесся чудовищный в своем злорадстве смех.
Почувствовав чье-то прикосновение, геолог вздрогнул.
– Почему вы бросили нас? – Вивиан не спрашивала, а упрекала. – Почему?
Он повернулся, хотя ему не хотелось видеть ее глаза.
– Послушайте, – сказал он уверенно. – Я признаю все, что вам угодно. Но пока лучше забыть об этом. Нам нужно выбираться отсюда. Профессор мертв, а Марр сошел с ума и заперся там, в доме. Нам здесь оставаться ни к чему. И у нас еще есть шанс спастись. Пойдемте!
Он взял Вивиан за руку и потянул к реке, но она вырвалась. Ее лицо излучало такую ненависть, что Яндрону стало больно. Его тело словно сжали в ледяных тисках.
– Идти… с вами? – возмутилась она.
– Да! И быстро! – гнев разгорался в нем, словно пламя. – Или я убью вас прямо здесь! Твари вы не достанетесь!
Внезапно холод пронзил Яндрона до мозга костей – возле дома обозначился длинный ряд чашеобразных отпечатков. Над ними растекался по сторонам еле заметный голубоватый пар запредельного мороза.
– На что вы смотрите? – требовательно спросила девушка.
– На следы! На снегу, вон там… Видите? – и показал направление дрожащим пальцем.
– Снег? В это время года? Откуда?
Смесь жалости и любви к этой девушке наполнили сердце Яндрона. На ее красный берет, на выбивающиеся из-под него пряди непокорных волос, на свитер по-прежнему падал снег, а она уверяла, что сейчас лето. Но стоять и любоваться времени нет. Раз уж он усилием воли вытащил себя из вязкого болота равнодушия, нужно действовать!
– Лето, зима – не все ли равно! Вы пойдете со мной! – заявил он, грубо хватая девушку за плечо. Отчаяние ожесточило Яндрона, и в глубине души он понимал, что, пытаясь спасти Вивиан, пойдет даже на убийство – если потребуется, задушит ее, но не оставит здесь, на произвол Твари и судьбы.
– Вы сейчас пойдете со мной, – повторил он, едва шевеля губами и изо всех сил сдерживая свою ярость. – Или, клянусь Господом Богом…
Его заставил замолчать дикий крик Марра. Он становился все громче, все пронзительнее, все истошнее, все неистовее, как вопли тех сбежавших индейцев-проводников, что оглашали эту землю когда-то давно, бесконечно давно. Он резал слух, он рвался все выше и выше, словно его исторгла из человека немыслимая в нашем мире агония. Выше… Еще выше…
И вдруг он прекратился.
Яндрон навалился на дощатую дверь. Запор треснул, геолог влетел внутрь, вскрикнул и качнулся назад, прикрывая глаза трясущейся рукой.
– Вивиан! Не подходите… Не смотрите… – продолжая бормотать что-то бессвязное и пошатываясь, Яндрон отошел в сторону.
А из дверного проема показалось нечто похожее на человека. Странное, переломанное, скорченное. Искалеченное, окровавленное, иссохшее и дряблое одновременно, оно извивалось и скулило.
И это – это был Марр. Содрогаясь и всхлипывая, он повалился на бок, шевеля руками, как раздавленный муравей – усиками-антеннами, без всякой системы и смысла.
Спустя пару минут Яндрон обрел некое душевное равновесие. Он вполне уверенно подошел к судорожно глотающему воздух Марру и схватил журналиста за изуродованную руку. Из дверей тянуло неприятным, совершенно неземным запахом. Порог покрывала тонкая сероватая маслянистая пленка. Марр приоткрыл расфокусированные, мутные, невидящие глаза. Он походил на автоматически цепляющееся за жизнь животное с переломанным позвоночником. Животное, побывавшее в руках вивисекторов.
Волоком по снегу Яндрон потащил его к причалу. Марр не сопротивлялся и только иногда еле заметно дергался, словно расслабленный паралитик. Девушка с заледеневшим, словно снег, и таким же белым лицом шла следом.
Так они добрались до причала.
– А теперь убираемся отсюда! – с усилием произнес Яндрон.
Марр был безучастен, но, когда Яндрон попытался перетащить его в каноэ, журналистом вдруг овладела дикая, безотчетная ярость, проявившаяся в неистовой, злобной жажде сопротивления. На губах Марра выступила кровавая пена; он завывал, урчал, ревел, взвизгивал, словно раненый зверь, царапался и, то ползая, то перекатываясь, пытался вцепиться зубами в ногу Яндрона. Он сражался так ожесточенно и свирепо, как, верно, проделывали это люди в невообразимо далекие дни, когда на Земле еще не наступил даже каменный век. И Вивиан ему помогала! Яростно, словно тигрица.
