Прекрасные ландшафты
ПРОШЛО ОКОЛО ДВУХ часов, в течение которых мы успели со всей тщательностью изучить достаточно большую площадь, поверхность которой большей частью отличалась беспорядочным характером, что явно говорило о вулканическом влиянии, открыв мимоходом еще несколько разновидностей растительных форм, не говоря уже лишайниках, росших повсюду в огромных количествах. Доктор Гершель предложил убрать линзы, бросить взгляд на уже увиденное с высоты птичьего полета и далее заняться важнейшими долинами из ранее известных астрономам, что, быть может, скорее могло помочь в обнаружении живых существ и тем самым окончательному желаемому результату после первой ночи наблюдений. Вынув линзы, что никоим образом не поколебало изумительной ясности видения наших рефлекторов, мы, как и следовало из расчетов, определили, что площадь наблюдения составила около двадцати пяти миль лунной поверхности, при разрешении равно при точности контуров и величине мелких деталей, с каковой можно видеть земной объект на расстоянии двух с половиной миль, оптический феномен, о котором речь специально пойдет в приложении под номером 5. Это краткое наблюдение порадовало нас еще более живописными пейзажами, и несмотря на значительно возросшую скорость, с которой двигалась на экране картинка, привело в состояние восторга. Несколько из уже поименованных долин, окруженных величественными холмами столь совершенной конической формы, что они казались скорее делом рук человеческих, чем природными образованиями, промелькнули через экран, прежде чем мы сумели достаточно их рассмотреть, но в какой-то момент наше внимание привлекла резкая смена пейзажа, и доктор Гершель дал команду уменьшить движение телескопа до минимально возможного и удобного для глаз. Перед нами появилась величественная цепь горных образований, напоминавшая собой обелиски или же грациознейшего вида пирамид, разбросанных там и тут в неравном количестве, причем каждое из скоплений составляло от тридцати до сорока шпилей, идеально квадратных в основании и заканчивающихся усеченным конусом, как то иногда наблюдается в друзах у лучших образчиков корнуэльского горного хрусталя. Они отличались удивительной красотой и отливали нежно-сиреневым. Я был убежден, что эти образования имеют без сомнения рукотворную природу, но д-р Гершель проницательно отметил, что будь селениты в состоянии застроить тридцать или сорок миль площади монументами подобного вида, мы, без сомнения, заметили бы и другие строения, куда красноречивей свидетельствующие о своей искусственной природе. Он объявил их выростами кварца, быть может, относящимися к разновидности аметиста винного цвета, заверив нас, будто эти и иные свидетельства шедших здесь мощнейших процессов кристаллизации предоставят ему богатейший материал для минералогических исследований.
Необычные аметисы
ВСТАВИВ ЛИНЗУ В гнездо, мы все убедились в справедливости его заключений, действительно перед нами были гигантские аметисты, отливавшие кларетом, разведенным в воде, мерцающие под бившим в них ярким солнечным светом! Высота их колебалась от шестидесяти до девяноста футов, при том что на глаза нам попались и несколько особенно огромных выростов. Их можно было увидеть в нескольких сменяющих друг друга долинах, разделенных в меридианальном направлении волнообразными цепями округлых холмов, покрытых зеленью и величественных; но что особенно бросалось в глаза, долины, в которых встречались скопления этих поражающих воображение гигантских кристаллов, были неизменно пустынны и загромождены камнями железистого цвета, бывших, по-видимому, выходами железного пирита. Мы обнаружили несколько таких примечательных образований в районе, на полмили поднимавшемся над впадиной Моря Изобилия, обнаруженного Майером и Рикколи, побережье которого в скором времени появилось в нашем поле зрения. Но никогда более имя не соответствовало столь точно своему объекту, ибо «от Дана до Вирсавии» все было пустынно, пустынно, и все побережье загромождено выходами мела и кремня, и даже при сильнейшем увеличении невозможно было заметить ни малейших следов растительности. На всем протяжении северной оконечности моря, тянувшейся приблизительно на три сотни миль, в поле зрения нашего телескопа, вслед за равниной, попала дикая горная страна, заросшая густыми лесами из еще более крупных деревьев, чем виденные нами ранее, для сравнения с которыми я затрудняюсь найти аналог. Внешними очертаниями они напоминали наш лесной дуб, но отличались от него куда более пышной кроной и гладкими лоснящимися листьями напоминавшими лавровые, а также гирляндами желтых цветов, свисавших до самой земли там, где вслед за деревом начиналась поляна.
Прекрасный поток в долине
КОГДА ЖЕ ГОРНАЯ цепь закончилась, перед нами открылось зрелище, поразившее нас до глубины души. Это была овальная долина, окруженная со всех сторон, за исключением узкого прохода с южной стороны, холмами ярко-алого цвета, без сомнения, сложенными из кристаллических структур; ибо везде, где случалось вклиниться трещине, а трещины эти попадались достаточно часто и уходили вниз на значительную глубину, перпендикулярные структуры являли собой беспорядочные массы многоугольных кристаллов, в точности прилегавших друг к другу и организованных глубоко уходящими вниз слоями, причем цвет их менялся от более светлого к более темному оттенку в зависимости от того, насколько низко каждый слой уходил в глубину пропасти. Из каждой скалы лились бессчетные водопады, причем некоторые из них струились едва ли не из вершин, вырываясь на свободу с такой силой, что пробили арки, диаметр которых превосходил несколько ярдов. Никогда еще я не видел ничего столь близко не напоминающего байроновскую «Историю о белой лошади во время Революции». У подошвы этой горной цепи начиналась лесная зона, четко очерченная и окружавшая долину, величина которой в самом широком месте доходила до восемнадцати или даже двадцати миль, а длина составляла около тридцати. Маленькие рощицы из крепких деревьев всевозможных родов и видов были прихотливо разбросаны и во всех направлениях на этой доброй земле, и наконец-то здесь благодаря нашим увеличителям наши самые затаенные надежды получили наконец подтверждение. В тени лесов на юго-восточной стороне перед нашими глазами явились неисчислимые стада четвероногих коричневого цвета, по внешности весьма напоминавших хорошо нам знакомых бизонов, но ростом проигрывавших любой разновидности диких быков, известных из естественной истории. Хвосты у них были как у яков, в то время как месяцевидные рога и горб между лопатками, величина шейной складки и, наконец, длина спутанной шерсти скорее наводили на мысль о диких быках, с которыми я склонен бы их сопоставить. Единственным отличием, которое, как оказалось позднее, присуще было едва ли не всем лунным четвероногим, нами позднее увиденным, был весьма заметный мясистый надглазный валик, пересекавший лоб из конца в конец и наконец исчезавший за ушами. Нам трудно было составить себе детальное представление об этой волосистой складке, сходной по виду с вуалью, видом своим напоминавшей свисающие вниз поля дамской шляпки, известной под именем «шляпки Марии, королевы Шотландской», могущей как подниматься, так и опускаться посредством движения ушами. Острый ум д-ра Гершеля немедленно определил, что эта складка, вернее всего, исполняет защитную функцию, оберегая глаза животного от резкой смены света и тьмы, которой подвержены обитатели обращенной к Земле стороне Луны.
