За два осенних месяца он несколько раз брал под нее кредиты через своих людей в местном отделении «Дойчебанка» и тут же перепродавал его втридорога жуликоватым румынским негоциантам, которые специализировались на поставках зерна в действующую армию — подобные операции приносили огромный барыш, и негоцианты были согласны на любые проценты — прибыль все равно была непомерно большой и с лихвой покрывала все самые сумасшедшие проценты, а самое главное — кредит от «Дойчебанка» открывал для таких купцов доступ в высшую лигу — военные поставки всегда и во все времена очень лакомый кусок, вот потому Ирод и не стеснялся, заламывая неслыханные проценты.
Не забывал он и о «государевой службе» — сеть агентов Ирода бесперебойно обеспечивала оружием, взрывчаткой, продовольствием, одеждой и медикаментами несколько партизанских отрядов, которое базировались в Усатовских катакомбах.
Была налажена агентурная работа, сбор информации, было несколько удачных вербовок среди младших офицеров, даже два адьютанта из румынского штаба попали в его сети, хотя в этом случае не обошлось без курьезов, или «карамболей», как он их сам называл…
Верный своей привычке — всегда оставаться в тени, на этот раз он лично принял участие в вербовке: уж больно они ему понравились — ухоженные, в отлично подогнанной форме, обладающие безукоризненными манерами и кукольно-красивые… Ну не смог Василий Петрович совладать со своей страстью и пошел на сближение.
Очарования, страсти и желания обладать этими красавцами хватило ненадолго. Что касалось постели, они были безупречны — чутки, отзывчивы, легко и непринужденно угадывали и исполняли каждую его прихоть и неизменно восторженно и с неподдельной благодарностью принимали его дорогие и изысканные подарки, но этим вся их ценность исчерпывалась.
Как источник даже мало-мальски полезной информации эти два сладких павлина, несмотря на то что служили в штабе, были абсолютно бесполезны. Кто-то из высокопоставленных родственников просто приткнул этих отпрысков древнего княжеского рода на непыльное место, чтоб пересидели войну вдали от фронта.
Ирод очень быстро пресытился ими и, решив избавиться, столкнулся с серьезной проблемой — они частенько кутили в разных ресторанах города, неоднократно появлялись в разных местах одной компанией и, если б что-то с ними вдруг случилось, первым сигуранца проверяла бы его, а вот тут могло бы всплыть много нежелательных моментов. И вздернули бы его на Александровском на раз-два. Второе — за каждого убитого офицера казнили 100 жителей без разбора, что вызывало крайне негативную реакцию населения и окончательно отталкивало от подполья простых одесситов.
Сложив эти два факта, Ирод направил в Москву предложение: впредь устранение офицеров и солдат оккупантов проводить, маскируя под несчастные случаи, для чего затребовал к себе двух опытных ликвидаторов. Первая пара оказалась тупыми палачами из расстрельных команд. Их пришлось от греха подальше просто сдать сигуранце через подставных лиц. Вторая пара — чуть лучше, но Одесса — портовый город, и они, попав в круговорот черноморских соблазнов, устроили перестрелку с местными бандитами на побережье и были просто расстреляны прибывшими на место жандармами. А вот третий, старый угрюмый одиночка, бывший сотрудник секретной лаборатории при НКВД, уникальный знаток растительных ядов, оказался именно тем, кто был нужен Ироду.
Прожившие лишних три месяца на этом свете из-за чрезмерной переборчивости в средствах Ирода два румынских павлина спокойно отошли в мир иной, отравившись устрицами в самом шикарном ресторане Одессы, а Василий Петрович записал на свой боевой счет устранение двух офицеров из штаба.
Потом было еще несколько подобных случаев в разных уголках города, но ни один из них не стал причиной массовых казней, и Ироду был выдан карт-бланш на все подобные акции в городе.
А потом была та самая встреча с бывшим однокашником по Пажескому корпусу. Он был из обрусевших немцев остзейского баронского рода Розенов, носил гордое имя Вильгельм, но так ничем и не проявлял себя настолько, что даже клички не удостоился за все годы обучения.
Так вот этот Никто баронского рода с гордым именем Вильгельм предстал перед Иродом в одесском кафешантане в обычной серой форме, но с дубовыми листьями в новых петлицах.
— Крючок, ты ли это? — на чистом русском языке возопил немец, хлопнув Ирода по плечу.
— М-м-м-м… Вильгельм? — с трудом выудил из памяти имя однокашника Ирод, лихорадочно вспоминая его полную фамилию: «Фон — чего-то там, барон… Розен?! Розен!!! Чтоб тебе пусто было»… — выдохнул он про себя.
— Каким ветром тебя занесло в этот приморский городишко? Встречал кого-то из наших? Ты тут по службе или как? Ну рассказывай, рассказывай… — сыпал вопросами немецкий полковник.
— Ого, ты уже штандартенфюрер! На каком фронте сейчас? В отпуск или по службе? — в свою очередь наседал Ирод, чтобы не отвечать на вопросы однокашника, при этом лихорадочно считая варианты: «Арест? — нет вроде… Встреча подстроена? — похоже, нет… Радость — вполне искренне выглядит, такое сложно сыграть… Кто-то опознал и сдал? — вряд ли, тогда бы меня сигуранца или гестапо тихонько выволокли на улицу… или не тихонько…»
А Вильгельм заливался соловьем: он в Одессе по службе, а тут пришло сообщение о повышении, вот он и зашел отметить новое назначение и звание…
— Меня повысили, теперь я — старший инспектор у адмирала Канариса.
«Ого… абвер… не верю я в такие совпадения, уж больно удачно все как-то», — промелькнуло в подсознании у Ирода.
— Инспектор? Старший? Тебе, русскому, пусть и фольксдойче, доверили проверять немцев? — поддернул его Ирод, но тут же снизил накал беседы: — Хотя, если ты получил оберста на третьем году войны, то вполне возможно…
— На пятом… наша война идет уже пятый год, дорогой Крючок, неправильно считаешь, ты стал сдавать, изменяет тебе твоя хваленая дедукция, и — штандартенфюрер это не оберст, — надменно процедил барон фон Розен.
— Ну что поделаешь, ты прав — возраст, да и путаюсь я в ваших званиях. Прости меня, мой друг, позволь поздравить тебя от всей души, могу представить, как тебе пришлось рвать жилы, чтобы занять такой пост, сколько к тебе было претензий от истинных арийцев, — сменил тон беседы Ирод.
— Ну что скрывать — было, есть и будет всегда, но теперь мне полегче станет. Теперь надо мной всего два начальника, — мой руководитель и лично адмирал. Всё, больше я никому ничего не должен, — вдруг с болью произнес он.
— То есть? Ты про деньги? — сделал стойку Ирод.
— И не только — кратко ответил барон. — Ладно, давай выпьем, а? Так, как раньше, в былые годы.
— А давай! Нам есть что вспомнить… — поддержал инициативу Ирод. — Только уговор: я угощаю — на правах хозяина. Как ты сам сказал: ты гость в моем городе.
— Неожиданно… и щедро… — задумчиво протянул гость.
— При барыше я нынче, как говорили наши предки, хорошую сделку провернул, — беспечным тоном ответил Ирод. — Так что гуляем.
