Панков не поедет и, смущаясь, скажет обожаемой супруге:
– А в лавке кто останется? Я бы вместо тебя поехал, но ты дома будешь так волноваться, что я буду за тебя там переживать. А так я тылы прикрою. Виктор Алексеевич вас встретит.
Сашка после пяти попыток уехать одному понял, что сопротивляться маминой заботе бесполезно. Все равно он поступит – и мама с ним жить в общаге не будет. Вот тогда и начнется та самая вольная взрослая жизнь.
В Москве все пройдет как по нотам. Космический конкурс среди сотен абитуриентов Саня Ильинский с золотой медалью «За отличные успехи в учении, труде и за примерное поведение», главной музыкальной спецшколой страны и почти синхронными переводами с разговорного английского выиграет. Тем более, что ко всем официальным бонусам мама добавит очень крупный аргумент в конверте.
Мечты сбываются
Встречать Ксеню на вокзале в Одессе Панков будет уже сам. Загрузив чемодан в багажник служебной «Волги», он нежно обнимет уставшую от волнений и дороги жену.
– Вот мы одни остались, – вздохнет Ксюха ему в плечо. – Мы старые уже? Что делать будем?
– Есть у меня одна мысль, – отозвался Илья Степанович. – Ты же не спешишь сегодня?
Машина, не останавливаясь, проедет мимо их восемьдесят пятого номера по Свердлова.
– А где мы едем? – удивится Ксеня.
– Маленький сюрприз.
Беззуб-младшая думала, что ее уже ничем не удивишь. Ее обожаемому Панкову удалось. Он спланировал все давно и поэтому наотрез отказался ехать в Москву. Они все ехали и ехали вдоль линии тринадцатого трамвая в сторону Люстдорфа, а потом вильнули в частный сектор.
– Мы к Аньке, что ли? А чего этой дорогой?
– Много вопросов, Ксения Ивановна.
«Волга» остановится среди маленьких дач и небольших домиков Чубаевки. Панков выйдет, подаст Ксюхе руку и предупредительно, как швейцар, распахнет перед ней калитку чахлого сельского заборчика с эмалированной цифрой 5.
– Прошу вас!
– Илюша, это… это что…? Это…
– Это… – Довольный Панков обвел кусок пустыря царским жестом, – это наша мечта – наш дом на Чубаевке. – Он достанет из пиджака сложенную бумагу: – И твои шесть соток для сада и цветника!
Ксения прыгала, несмотря свой вес, и пищала, как девчонка:
– Илья! Илюшенька! Дом! У нас будет дом! Мамочки!
– Ну до дома еще далеко. Но потихоньку осилим.
Водитель нес из багажника складной стул и бутылку шампанского.
– Присаживайся, любимая. У нас теперь целых два повода.
– За дом!
– За будущего дипломата!
1965
В музей
– Люська, ходи, есть дело! – По лицу Феликса было видно, что он приготовил очередную подляну.
Люська-морячка, Нилина закадычная дворовая подруга, в пальто с гигантским воротником из чернобурки, на вытянутой руке держала сумку со свежей сарделей, чтобы не вымазать дорогую вещь. На Привоз она ходила, как на Выставку народного хозяйства. И главным достижением была, конечно, она.
– У тебя Валерка когда домой? – не унимался Феликс.
– Что значит «когда»? Когда все – путина закончится и вся флотилия придет.
– То есть до декабря у нас еще есть время?
– Феликс, твое время закончилось, не начавшись. Я удивляюсь с твоей супруги – как она тебя такого балакучего выдерживает? – Люся сделала пару шагов в сторону своей двери.
– Та ты дослушаешь?!
– Ну?
– Заработать хочешь?
– Феликс, у меня сейчас тюлька стухнет, пока ты разродишься. Шо тебе из-под меня надо?
– Морские вещи есть?
– Какие?
– Старые! Или ценные!
– Тельник, что ли? Или бушлат?
– Не, старинное, древнее – компас, может, или барометр! Зуб кашалота – хотя про зубы не писали…
– О! – Он заглянул в газету, которую мял в руке. – Придумал! Фотографии ваши свадебные есть? Валерка там в форме или в костюме?
– В костюме, конечно!
– А де вы вместе и он в морской форме?
– Ну тоже есть. Ты к чему клонишь?
– Ты понимаешь, Люсечка, у нас планируют открыть Музей морского флота и всех просют разные экспонаты и старинные морские вещи всякие и даже фотографии и документы передать в дар музею или во временное пользование. В отдельных случаях – так и написано: в отдельных! – музей может даже приобрести. Понимаешь?
– Нет! Феликс, отвали!
– Люся, давай предложим ваши свадебные фото – они таки старинные, и там есть моряк! Прибыль пополам! Можем, конечно, тебя – как экспонат.
– Феликс, я сейчас пойду и расскажу твоей жене, шо ты до меня пристал как банный лист. И мы тебя в медин сдадим. Шоб студенты тренировались.
– Как, на живом человеке?
– Успокойся! Ты уже будешь неживой!
Темой пополнения новой музейной экспозиции заинтересовался не только Феликс. Вечером Аня Беззуб застала своего великовозрастного сына роющимся в старых папках со всякими справками и документами. В комоде были выдвинуты ящики.
– Что ищешь? Может, я знаю? – спросила Анька.
– А где мой китовый ус с резьбой, который Осип привез?
– Да я его выкинула давным-давно, – недоуменно ответила Аня.
– В смысле выкинула?! Это же дорогая вещь! Это он мне подарил!
– А нам от него ничего не надо! Вообще!
– Мама, ну ты даешь! Он же гору всего натаскал! А корабль где, из Южной Америки?
– Там же, – Анька воинственно скрестила руки на груди. – Можешь не искать! Я все отнесла на помойку!
– Что, и фотографии?
– Нет, конечно! Фотографии я сожгла!
– Ты сумасшедшая… Ты понимаешь, это сейчас в музей можно было сдать! За деньги или так, в дар, но справку получить и плюс в характеристику! Мол, история первой ходки китобойной флотилии!
– Да пошел он! Мне от ничего не надо, и память не нужна – на кой мне его пылесборники по полкам?
– Кошмар! Как ты живешь? Не дом, а казарма!
– Вещизм – пережиток прошлого.
– Угу, и на саване карманов нет. Но это когда? Ты вообще ничего не ценишь? Тебе ничего не жалко было?
– Я себя ценю! И если я кому-то оказалась ненужной, то и он мне не нужен! Все! Музея не будет! Придумал тоже – эту скотину да в музее поселить!..
«Я – старая!»
Свой юбилей Лидия Ивановна Ланге, она же Лида Беззуб, отмечала в узком кругу, но не без шика. Открывшийся в прошлом году на проспекте Мира «дворец питания» «Киев» стал не просто самым большим, но и самым модным заведением Одессы – столовая на двести мест, ресторан.
