Однако все эти монеты, особенно золотые, обладали рядом неустранимых недостатков. Прежде всего, с них можно было снимать золото гальваническим методом. Взвешивание подручными средствами не позволяло отследить потерю, пока не становилось слишком поздно. Эмпатическая чувствительность тоже не позволяла отследить гальванику — так как потери составляли незначительные доли процента и аура почти не менялась. На мелких монетах эффект проявлялся лучше, но мелкие золотые монеты быстро истирались естественным путём, к тому же чеканка мелких золотых монет повышала из себестоимость.
Шагом вперёд стало появление золото-титановых монет из сплава Ti3Au (бета-форма), впервые отчеканенных в Хемуле в 241 г.о. Х. Малоистирающиеся, относительно лёгкие, они могли бы иметь отличные перспективы, если бы не низкое долевое содержание золота, а также высокая аурическая ёмкость: сплав хорошо поглощает ауру, так что опытный эмпат может проследить по одной монете двадцать, тридцать, а в некоторых случаях и пятьдесят переходов из рук в руки, с возможностью распознавания прежних владельцев. По какой-то причине это свойство, очень удобное для полицейских нужд, вызывало неудовольствие крупных финансистов и госслужащих.
Все эти проблемы были решены с появлением соверенов и сольди.
Как ни странно, но не существует единого мнения относительно того, когда и где они появились. Известно, что уже в районе 260 года соверены и сольди были в ходу практически повсеместно, за исключением Московии, Лапландии и ряда мелких анклавов. Соверен — мелкая (8 мм) монета весом 0,798 г. с содержанием золота не менее 0,732 г. Остальное приходится на сложную смесь металлов, куда входит платина, палладий и ещё ряд присадок. Монетные заготовки изготовляются методом спекания под воздействием так называемого "ульмотронного излучения", которое меняет структуру вещества. Правильно изготовленные соверены не истираются, очень прочны, а главное — обладают нулевой аурической ёмкостью. Как выражаются эмпаты, "деньги как дерьмо, только не пахнут" — то есть, изучая эмпатическими методами золотые соверены, практически невозможно определить по ним даже предыдущего владельца. Это свойство, делающее бесполезным обычные следственные процедуры, почему-то сильно способствовало распространению соверенов по всей Стране Дураков, а также и в Директории.
Что касается сольди, это серебряная монета из стерлингового серебра, отличающегося от классического составом лигатуры. Она не подвергается ульмотронному воздействию и неплохо держит отпечатки ауры.
Эмиссия соверенов может производиться кем угодно — достаточно иметь необходимые материалы и оборудование. Однако древние ульмотроны (точнее, так называемые ульмотронные проекторы, являющиеся лишь частью устройства) — достаточно редкое изделие. Они имеются в Директории, Тора-Боре, Хемуле, у хаттифнаттов, а также в небольшом, но весьма развитом анклаве Лихтенштрудель. Данные о том, что эмиссию соверенов осуществляют поняши, не подтверждены, хотя и не опровергнуты.
Сеньориальный доход эмитентов невелик и не может быть увеличен, так как он растёт с ростом номинала, а изготовление и хождение монет номиналом более соверена в Стране Дураков не благословляется.
ДВАДЦАТЬ ВТОРОЙ КЛЮЧИК, ФОЛЬКЛОРНЫЙ. ЧЕШСКАЯ НАРОДНАЯ СКАЗКА
Читать после Действия тридцать четвёртого Второй книги. Ну или чуть попозже.
Давно это было. Может, и сто лет назад, а может, и все триста. Старые люди те дела помнят.
Жил в далёкую пору в чешской земле, под Бржецлавом, человек. Звали его Кароль. Бывали у него деньки весёлые, бывали и не очень. Жизнь-то, она неровная: бывает, что в горочку идёт, а бывает, что и под горочку.
Но были у того Кароля три вещи, что и в самый грустный день радовали.
Первая — скрипочка голосистая, что от отца Каролю досталась. Уж такая это была скрипочка, что сама играла. Возьмёт кто в руки смычок, проведёт по струнам — ноги сами в пляс идут.
Вторая — яблонька медовая, что мать Кароля посадила. Уж такая это была яблонька, что круглый год яблоки рождала. Возьмёт кто в руку яблочко, откусить кусочек — рот сам жуёт.
А третьей была жена-жёнушка, что Кароль сам сосватал. Уж такая она была бабёнка справная да ладная, всё и в поле, и в доме делала, и в поле, а красота её от работы не убывала. Посмотрит кто на её личико весёлое да плечи белые, даже если старый человек… а дальше тебе, сынок, знать не надобно. Подрастёшь — сам поймёшь.
Жил тот Кароль честно, от людей сраму не имел и сам греха не делал. Но была у него страстишка: очень уж любил в картишки раскинуть. Знал он это за собой, и старался себя в руках держать.
Как-то поехал Кароль по делам в Бржецлав. Дела сделал, едет домой, видит харчевню придорожую. Дай, думает, поснедаю, ну или пива выпью. Привязал лошадь, зашёл. Заказал горячей похлёбки, пива. Ест и чувствует: грусть одолевает. Доехал бы до дому, взял бы скрипочку, поиграл бы — прошла бы грусть-печаль. А так — прямо за сердце держит, проклятая.
И тут заходит в харчевню господин в немецком платье. Заходит и сразу напротив Кароля к столу подходит. Берёт себе пиво, да и говорит: здравствуй, Кароль, не грустно ли тебе? Давай-ка повеселимся!
Тот не успел и спросить, откуда он его знает. Потому что достал тот господин карты и мешочек с золотом. Высыпает всё золото на стол да и говорит: ну, Кароль, давай в картишки перекинемся, ставлю золотой против твоего медного гроша.
Загорелись глаза у Кароля. Сел он играть. Долго ли, коротко ли, а проиграл он все свои деньги. Тот господин ему и предлагает:
— Я ставлю все деньги, что на столе. А ты — свою скрипочку.
Очень хотелось Каролю отыграться. Поставил он на скрипочку — и проиграл. А господин в немецком платье захохотал и исчез со всеми деньгами, будто и не было его.
Приезжает Кароль домой, а жена нерадостная. Говорит: сломалась твоя скрипочка, сколько ни чинили — не играет.
Подосадовал Кароль, да ничего не попишешь.
Через год снова поехал он по делам в Бржецлав. И опять по дороге назад заехал в харчевню. Заказал пива, и чувствует — скучно ему. Доехал бы до дому — съел бы яблочко, прошла бы скука-тоска. А так — прямо за сердце держит, проклятая.
И опять заходит в харчевню человек в немецком платье. Садится напротив Кароля., заказывает пиво и тут же достаёт карты и мешочек с золотом, вдвое больше прежнего. Высыпает всё золото на стол да и говорит: не скучно ли тебе? Давай, Кароль, в картишки перекинемся, два золотых ставлю против твоего гроша.
Знал Кароль, что не надо ему садиться играть, да страсть проклятая одолела. Сел он играть. Долго ли, коротко ли, а проиграл он все свои деньги. Тут господин ему и предлагает:
— Я ставлю все деньги, что на столе. А ты — свою яблоньку.
Очень хотелось Каролю отыграться. Поставил он на яблоньку — и проиграл. А господин в немецком платье захохотал и исчез со всеми деньгами, будто и не было его.
Приезжает Кароль домой, а жена в слезах. Говорит: засохла твоя яблонька, сколько ни поливали — не родит.
