— Пожалуй, — протянул кот, — у меня есть одно небольшое дельце в Зоне.
Карабас сдвинул брови. Вилка в его руке угрожающе блеснула.
— Та-ак, — протянул он. — Ты всё-таки на это решился.
Внезапно кот почувствовал, что у него каменеет шея. Он не успел удивиться, как его голова повернулась и камеры уставились на ёлку, выпустив Карабаса из поля зрения.
— Извини, — сказал бар Раббас тоном, исключающим даже намёк на раскаяние. — Я тебя пока вот так подержу. Не хочу, чтобы ты в приступе высоких чувств прожёг мне мозги. А это очень даже вероятно.
Кот почувствовал, что хмель его стремительно покидает. Карабас никогда не шутил со своими способностями и не имел привычки преувеличивать.
Он попытался пошевелить хвостом. Тщетно. Ноги тоже не двигались. Карабас парализовал его мышцы.
— Видишь ли, — продолжил раввин. — Бывают такие услуги, которые друзья должны оказывать друзьям. Зная заранее, что друг тебе не будет благодарен. Может быть, он тебя даже возненавидит. На какое-то время, надеюсь.
Кот попытался что-то сказать. Из глотки вырвался только хрип: язык и губы тоже не двигались.
— Да слышу я тебя, слышу, — досадливо сказал раввин. — Теперь послушай ты меня.
Он тяжело, расстроенно вздохнул. Базилио почувствовал то, что обычно заставляет вздрогнуть. Он бы и вздрогнул, если б мог.
— Зона, — сказал Карабас, — это последнее место, куда я тебе позволил бы идти. Покушение на тебя состоялось именно на Зоне. На Зоне ты получил какую-то информацию, из-за которой тебя чуть не убили. Если ты там появишься снова, для них это будет означать, что мы что-то поняли, а я послал тебя добывать какие-то сведения. Это почти стопроцентная гарантия новых покушений. Более успешных.
Кот промолчал, за неимением иных возможностей.
— Но это только половина проблемы, — продолжил Карабас. — У меня есть все основания полагать, что твоё «небольшое дельце» в Зоне связано с одной рыжей особой, в которую ты безнадёжно влюб…
Лазерный луч ударил в марципан и прожёг его насквозь. Завоняло жжёным сахаром и подгорелым хлебом.
— Проблем нет, расходы с меня, — крикнул Карабас дёрнувшемуся бармену. — Вот-вот, именно это я имел в виду. Ладно, не извиняйся, — разрешил он. — И не отрицай, пожалуйста, очевидные вещи. Ты влюблён, Базилио. Я бы даже сказал, что ты втрескался по уши.
Он помолчал, прожёвывая кусок отбивной.
— При этом ты понимаешь, что твоя любовь безнадёжна. Ты не можешь обладать предметом своих желаний. Никогда.
Ещё кусок отбивной нашёл себе место в карабасовом рту.
За это время Базилио успел перейти от бурного, оскорблённого отрицания до крайне неохотного признания того факта, что собеседник в чём-то прав.
Карабас это, естественно, заметил.
— Ага, дошло, — констатировал он. — Итак. Ты страдаешь от несчастной любви. И поэтому строишь разные идиотские планы. Например, задобрить Болотного Доктора, чтобы тот взялся лечить твою зазнобу. Так? Вот только не надо врать мыслями. Ты не менталист и этого не умеешь. Именно об этом ты и думаешь, мой дорогой полубрат.
Заскрипела по столу отодвигаемая тарелка. Звякнула вилка.
— Давай ещё раз. Ты ходишь вокруг неё и мучаешься. Она, между прочим, тоже. Это с неизбежностью приведёт к тому, что вы в конце концов не выдержите, наплюёте на всё и пое…
На этот раз пострадала шоколадка. Расплавленная коричневая капля стекла с ёлочной ветки, как слеза.
— Совсем плохо, — озабоченно сказал Карабас. — Ты, похоже, вовсе голову потерял. Ладно. Будем щадить твои чувства. Итак. Вы с Алисой рано или поздно вступите в близкие отношения. Ты, разумеется, заразишься. Какие мучения тебя ждут, я даже не говорю. Об оперативной работе, разумеется, и речи не будет. Ты станешь никчёмным инвалидом. Допустим, я прощу это лисе и не убью её. Или не смогу убить, потому что вы куда-нибудь удерёте, как Мальвина с Артемоном. Допустим даже, что она тебя не бросит, хотя это маловероятно. И как вы будете жить? Воображаю: двое нищих, уныло бредущих по пыльной дороге…
От ёлки отлетела ветка.
— Хватит уже! — рявкнул раввин. — Да, я понимаю, хочется выразить отношение ко мне наглядно. Но я же всё равно твои мысли слышу. Что за атавизмы? Ладно, продолжим. Всё, что я сказал, ты прекрасно знаешь и сам. Поэтому приложишь все усилия, чтобы рыжую вылечить. Болотный Доктор — ваша последняя надежда. Но он бесплатно не работает. Тебе нужно принести ему редкий и ценный артефакт. Достаточно редкий и ценный, чтобы Айболит взялся за подобный заказ. Ничего подобного у тебя нет. Кроме одной вещицы, которая могла бы его заинтересовать. Этой самой монетки из красной ртути. Но она у тебя в нерабочем состоянии. Чтобы её активировать, нужно попасть на Поле Чудес. Куда ты, собственно, и собрался. Так ведь? Кофе, — бросил он приблизившемуся официанту-пекинесу. Тот бодро маякнул хвостиком — сделаем, мол, вотпрямща в лучшем виде — и затрусил на кухню.
— При этом ты отдаёшь себе отчёт в том, что вероятность вернуться оттуда живым — процентов десять, — продолжал Карабас всё так же неторопливо. — Я имел в виду — для тебя, с твоими возможностями. Что касается твоей рыжей подружки, у неё шансов нет вообще. А она, к сожалению, увяжется за тобой… Нет, она тебя не любит. Просто она так понимает свой долг.
Карабас ещё немного помолчал. Слышно было только его тяжёлое дыхание.
— Похоже, я совсем разучился врать словами, — наконец, сказал он. — Ну хорошо. Ты ей небезразличен. Очень небезразличен. Даже больше, чем она сама думает. Но у неё действительно есть понятие о долге. Посмотрим, есть ли понятие о долге у тебя.
Пекинес принёс кофе. Мимо неподвижного взгляда Базилио промелькнули белые лапки с подносом, на котором стояла крохотная чашечка — Карабасу на один глоток.
— Итак, — заключил Карабас, — продолжение ваших романтических отношений грозит тебе или пожизненной инвалидностью, или смертью. Я, как твой начальник, друг и полубрат, этого допускать не намерен. Поэтому вам с Алисой придётся расстаться. И лучше это сделать сейчас, потому что потом будет гораздо тяжелее. Так что завтра она нас покинет. Нет, я её не выгоняю. Я дал ей задание. Как агенту Тора-Боры и моему личному агенту. Задание несложное. Но требующее её присутствия в другом месте.
Кот пропустил воздух сквозь зубы с тихим шипением.
— Что касается тебя. Я не намерен держать тебя связанным взаперти, как ты подумал. Я даже не буду копаться в твоей голове и просматривать твои мысли. Ты просто дашь мне слово. Пообещаешь, что завтра расстанешься с лисой и не будешь её искать. Этого достаточно.
Баз почувствовал, что чужая воля отпускает его. Он с яростью повернулся к собеседнику — и тут его ярость как бы осеклась, замолчала.
У Карабаса было очень неприятное выражение лица. Такое выражение кот видел на лице шефа всего один раз — четыре года назад, когда Карабасу пришлось отпустить восвояси хемульского шпиона-менталиста, которого раввин искал пять месяцев и которого намеревался лично накуканить и выпотрошить.
