— Действительно, — сказал он, аккуратно опуская Буратину на землю. — Кажется, это упырь? Я несколько близорук, а обоняние у меня слабое от природы.
— Упырь, — подтвердил Буратина. — Я попробовал чуть-чуть. Очень вкусный! Мням!
— Будем надеяться, что вы объективны в своей оценке, — задумчиво сказал гнидогадоид. — В таком случае из сегодняшнего меню я вас вычёркиваю. Счастливо оставаться.
Он перехватил ногу Буратину повыше щиколотки, задумчиво раскрутил над головой и бросил по направлению к луне.
Но до луны Буратина не долетел. Он повис на ветви какого-то хвойного дерева, очень напоминающего тощую, малохольную ель. Внизу потрескивала и скворчала «электра».
Деревяшкин крайне осторожно перехватил ветку руками и пополз к стволу. Дополз и стал осторожненько спускаться вниз.
Он уже почти спустился, но вовремя посмотрел вниз. И увидел блестящие глаза и не менее блестящие зубы какого-то существа, которое сидело тихохонько и чего-то ожидало. Ну то есть понятно чего. Точнее, кого.
Осознав, что обнаружено, существо подпрыгнуло и щёлкнуло зубами в сантиметре от буратиньей ступни. Деревяшкин не стал ждать второго захода и быстро-быстро полез на ёлку обратно.
Залез он достаточно быстро — и тут ёлка затрещала и наклонилась. Увы, прямо над «электрой», которая в неё и разрядилась. Дерево загорелось и стало заваливаться набок.
В последний момент Буратина прыгнул и ухватился за сук пинии. Подтянулся, огляделся…
— И кто это у нас такой общительный? — послышался с земли уже знакомый голос. — С кем это мы не договорили?
Волосатый разбойник, уже знакомый деревяшкину, стоял внизу и подымал свой шокер. Он был не один: рядом с ним стояла парочка упырей, один другого страшнее.
Вступать в общение с этой публикой Буратина не стал, а сразу спрыгнул вниз и рванул что есть мочи. Ноги его так и мелькали в лунном свете.
Так он добежал до небольшого озера. В лунном свете вода его казалась зеркально-нетронутой — как будто её расстелили для луны, чтобы та могла чертить на нём свои дорожки. Она и чертила, только почему-то отражалась не зеленоватой, как на небе, а сырно-жёлтой. Но Буратине было не до таких тонкостей.
С размаху он бросился в воду — и всем телом ударился о лёд. Озерцо было замёрзшим.
Тут на берегу появился разбойник с шокером. Он выпустил в Буратину пару молний, но каждый раз мазал — видимо, потому, что держал своё оружье левой рукою.
Буратина попытался встать. Лёд был очень гладким, но отросшие ногти на ногах помогали держаться.
— Беги, моё золотце, беги, — ухмыльнулся злодей и снова навёл шокер. На этот раз почти попал: тесла-разряд долбанул по льду в метре от Буратины.
Внезапно из глубины льда донёсся какой-то звук — очень низкий и очень страшный. С таким звуком просыпаются те, кому лучше бы спать вечно.
Не успел Буратина испугаться, как поверхность льда пошла чёрными трещинами. Потом лёд лопнул и из самой середины озерца показалось что-то невыразимо ужасное… безумно отвратительное… кошмарное… что-то, напоминающее… страшно вымолвить, страшно даже подумать — что…
Но в этот миг грозно вспыхнули небеса. Ночь стала днём — нет, не днём, а сияющей радугой. Буратина зажмурился — а когда глаза открылись, он сам уже был в этой радуге, весь в разноцветных, переливающихся перьях света.
— Не бойся, — раздался ласковый голос, — все беды позади. Бытия Десница утвердилась и воздвигла зарницу утра
. Отвори первому лучу…
Всё сияние собралось у ног Буратины бриллиантовой дорогой, в которой каждый камушек сиял неземным, тысячегранным, пронзающим душу торжеством.
Он ступил на дорогу — и тут же почувствовал, будто его несут мощные крылья: алмазно-лебединые, огненно-орлиные, прозрачные, неземным светом озарённые крылья духа.
— Скоро, скоро, скоро, — пел глубокий голос. — Верь мне. Гони малодушие: Я смелым щит. Я — твоё благо. Люблю я улыбку грядущей судьбе без сомнений. Иди по солнцу, утверждаясь в очевидном, и день становится сказкой. Легче иди, радуйся больше. Не смех, не шутка приближение к Свету. Много знаков в явлении заботы. Нет любви выше любови. Всё хорошо будет, всё хорошо будет, всё хорошо будет…
Старый контролёр сидел, прислонившись к стволу дерева, перед небольшой, но горячей «ведьминой косой». Он грел над ней замёрзшие лапы, не спуская взгляда с приближающегося Буратины. Тот двигался, слегка покачиваясь, с блаженной лыбой на роже. Его глаза были широко открыты и совершенно пусты.
Контролёр ничего не опасался. В пределах досягаемости не было опасных существ. Можно было посмаковать последние шаги жертвы к уготованной ей судьбе. Вопрос был вот в чём: зажарить ли Бутарину прямо в корочке или сначала разделать и освежевать. Контролёр никогда ещё не жарил бамбук — и не знал, как следует поступать в подобных случаях.
Ах, как же ему не повезло, этому контролёру. Он не знал, кто растёт за его спиной.
Выноска из Толкового Словаря
ВАК-ВАК. 1. Анклав вблизи Подгорного Королевства. Авторитет — одноимённое дерево (см. 2).
2. Дерево, растущее на горе ас-Сина в домене Вак-Вак. Оно же — «Дерево с Головами». Паразит-симбионт, использующий чужой мозг для собственного мышления. Выглядит как дерево, увешанное телами разных существ (чаще только головами: тела со временем отгнивают). Прорастает внутрь чужого мозга и берёт на себя функции кровоснабжения и т. п., контролирует и использует активность коры в своих интересах.
Дерево неоднократно предпринимало попытки распространить свои саженцы в других частях мира, но обычно это заканчивалось их уничтожением местными жителями.
Справка-ориентировка
Малик Абд-ар-Рафи ибн Вак-Вак. Сто восьмой саженец дерева Вак-Вак. Тайно доставлен служителями Дерева на Зону, укоренён в укромном и защищённом месте. Биологический возраст — 15 лет. Мощь разума — пять голов: две птицы, бэтмен, детёныш слоупока, сталкер Полищук (гусь). Характер южный, порывистый.
//
Саженец Великого Древа по праву гордился собой. Вот уже пятнадцать лет он произрастал на Зоне, успешно притворяясь молодым дубом. Первые головы его — две птицы, неосмотрительно свившие гнёзда в его ветвях — были надёжно укрыты листвой. Бэтмен приземлился на самую верхушку — там и остался. Маленький слоупок пытался забраться в дупло. Самой ценной, но и самой сомнительной добычей был сталкер Полищук, тупо нажравшийся прямо у «ведьминой косы» возле корней Древа и там же заснувший. Полищук был тот ещё гусь — раздолбай и алкашня. И хотя его мозг был подчинён Малику Абд-ар-Рафи, но раздолбайство и наплевательское отношение к жизни, ему свойственное, изменило и само дерево. Ему стало ещё труднее хранить спокойствие и рассуждать мудро. Но сын Великого Древа очень старался.
Сейчас у него был выбор. Занятый своей жертвой контролёр или жертва контролёра. Малик Абд-ар-Рафи мог попытаться пленить того или другого, но не обоих вместе: на это у него пока не хватало сил. Однако второго придётся убить: Малик не мог допустить, чтобы кто-то посторонний понял, кто он такой. Иначе оставалось только ждать злых существ с топорами. Так бывало всегда — он знал это от своего породителя, Великого Древа Вак-Вак, которое долго и тщательно наставляло саженца, прежде чем отправить его в отдалённые эти края.
