Вот например, такая ситуация. По понятиям Страны Дураков авторитет и владелец электората мог использовать его для любых целей. В частности — для целей представительства. Простейший случай — послать бэтмена в магазин с запиской и деньгами. Более сложный — отправить какого-нибудь челядина передать частное письмо или ценности и взять расписку в получении. Ну и так далее: никаких специальных ограничений на сложность задачи не предусматривалось. Если авторитету благоугодно послать на переговоры за себя идиота с IIQ‹70, он имел такое право. Ибо право быть дефолтником и мудаком по всем понятиям священно и неприкосновенно. Но, конечно, такого никто не делал. Если кого и отправляли, то умного и верного.
И вот, среди прочего, существовала такая практика, как отправление какого-нибудь существа в отдалённое место в качестве постоянного делового представителя. Подразумевалось, что связь с пославшим каким-то образом осуществляется — бэтменами, например. Но в целом особых ограничений не было. Всё, что требовалось от порученца — это иметь бумагу, удостоверяющую его полномочия от имени авторитета, заверенную его подписью и аурой.
Что касается выписывающего бумагу. В случае купли-продажи требовались надёжные доказательства, что электорат принадлежит именно данному конкретному авторитету. Но вот на такие бумажки о представительстве смотрели куда проще. Достаточно было уверенности, что бумагу выписал тот, за кого он себя выдаёт. Множество разнообразных существ тряслись в телегах с товаром, имея при себе грамотки такого примерно содержания: «Я, Митрофан Парасюхин, кабан, владелец усадьбы Пердылино и прилегающих огородов, отправляю козу Машку, мою челядинку, в город Евск для торговли горшками, свистульками и прочей мелкой хуйнёй. В чём я, Митрофан Парасюхин, всем рылом расписуюсь и копыто прилагаю». Этому верили. Потому что не будет же владелец деревеньки Пердуново посылать в Евск торговать горшками чужой электорат?
Всё понятно, не так ли? Но был нюанс. В Директории — осуществлять представительские функции имели право существа со статусом выше электорального и IIQ ›90 (на что имелись соответствующие статьи в Гражданском Кодексе). Второе легко проверялось на тестах. Что же касалось первого, то, снисходя к ситуации, местные органы учёта и контроля населения выписывали таковым временный статус небыдла. Временный-временный, только до окончания срока полномочий. Если он, конечно, чётко прописан в бумаге. Но если он не прописан… или прописан нечётко… у делопроизводителей маленькая зарплата… а если хорошо попросить… это, в сущности, даже не коррупция, вы же понимаете?
Разумеется, для подобного ловкачества нужна была верная бумага от авторитета. Которую авторитет давал своему электорату только в том случае, если был в нём уверен. Однако обстоятельства… ах, всякие бывают обстоятельства!
Знала ли Лёля о такой возможности? Была ли она достаточно смела и хладнокровна, чтобы воспользоваться ситуацией? Зачем она, рискуя, лазила в свою каморку, что там искала? Просила ли она чего у жирафчика в награду за освобождение от неминучей погибели? Куда скрылась? Узнаем ли мы это когда-нибудь?
Но если всё произошло именно так, как мы думаем — то увы! Лёля опоздала. Куда и почему — см. ниже, в следующих действиях.
А мы пока вернёмся к нашим героям.
//
Маленький отряд устроился на ночлег возле старой спокойной «жарки».
Баз и крокозитроп общим решением освободили лису от ночных дежурств. Алиса роптала, но не сильно: к тому моменту она уже устала и намёрзлась. Закутавшись в пончо, она легла у огня, приняла обезболивающее и провалилась в сон. Мариус заснул ещё раньше.
Крокозитроп напросился дежурить первым. Кот спокойно заснул, а когда проснулся, было уже светло: Розан Васильевич не стал его будить. Объяснил он это тем, что ему бодрствование даётся достаточно легко, а вот кот должен быть выспавшимся и в форме, чтобы в случае чего защитить отряд. Баз подумал и решил, что крокозитроп прав.
Кое-как собравшись, маленькая группа поплелась дальше.
Часа через три они нашли ничейного першерона. Он валялся на боку в сугробе и хныкал по-лошажьи.
Вообще говоря, лошадям на Зоне было делать нечего. Коняки и сами это понимали, так что держались от этих мест подальше. Так что само наличие здесь коняки — домашнего, подкованного — выглядело странно и нелепо. Базилио даже было заподозрил, что это галлюцинация, наведённая контролёром или ещё каким-нибудь мутантом. Крокозитроп, в свою очередь, предположил, что это мираж, создаваемый аномалией. Алиса не стала гипотез измышлять, а подошла к коню, погладила по мокрой морде и дала парочку мороженых вареников. Конь их съел, после чего взгляд его стал осмысленным. Он отлепил себя от сугроба и пошёл к путникам — жаловаться.
История была такова. Першерон был урождённым электоратом помещицы Кутычихи, пяденицы по основе. Жил он хорошо, кормили его вовремя, работать заставляли умеренно. Но вот однажды он пошёл к овражку отлить, и там на него спустился какой-то голубой луч, притянул к себе и понёс по небу. Потом луч попал в какую-то мрачную область и стал как бы меркнуть, а коня потянуло к земле. Кончилось всё тем, что луч совсем погас, а першерон упал вниз. Точнее, спланировал в какую-то яму, полную гнилых костей. Со страху он из ямы выпрыгнул и понёсся куда глаза глядят. Глядели они, суя по всему, в разные стороны. Потом его вынесло на тёплую полянку с высокой зелёной травой. Там он прожил несколько дней, пока не съел всю траву. Потом пошёл искать еду и наткнулся на жёлтое ушастое существо, из задницы которого били молнии (скорее всего, это был крупный пикачу). Одна в него попала. Так он очутился в сугробе. Что делать и как жить дальше, першерон не знал.
Путники посовещались, после чего кот предложил першерону пойти с ними, взяв на себя грузы и Алису. В обмен ему обещали безопасность и кормёжку по возможности. Конь, не думая, согласился — он уже понял, что в этих краях в одиночку не выжить.
Животине скормили треть запаса вареников (голодный Мариус по этому поводу устроил сцену, но понят не был). После этого шли весь день и часть ночи, ведомые котом и направляемые крокозитропом. Наконец, нашли маленькую «электру» с сухой травой. Трава была жухлая, но першерон поел, хотя и пару раз получил током по губам. Лисе и жирафчику сварили немного вареников и уложили поближе к теплу. И снова Розан Васильевич провёл бессонную ночь, глядя на звёзды и думая о чём-то нездешнем.
Наутро дела пошли веселее. Скорость движения повысилась. Крокозитроп уверенно вёл группу на юг. По его словам, нужно было дойти до русла речки, а там — идти вдоль него до какого-то ему известного места. План казался реальным. Алиса тоже немного ожила и даже оказалась полезной — со спины першерона она углядела верхушку огромного замёрзшего муравейника. Першерон разбил его копытами и съел мягкую серёдку вместе с окоченевшими муравьями. Увы: подкрепившись и повеселев, он принялся петь на ходу. Эта привычка, свойственная тягловому электорату, лису раздражала. Но она терпела — благо, боль в суставах поутихла.
Так, с песнями, они сделали первую петлю. Потом вторую. Теперь они прошли третью и зашли на четвёртую. И что-то подсказывало путникам, что они таким манером будут крутиться до морковкина заговенья. Если, конечно, чего-нибудь не придумают.
