— У кого какие соображения? — продолжал свой спич крокозитроп.
Все молчали. Все устали.
— Хорошо. В таком случае перейдём к персональному опросу. Алиса, что вы думаете о ситуации? — строго спросил Розан Васильевич.
— Й-извините, — Алиса смутилась. — Мне кажется, мы как-то крутимся.
— Очень содержательно, — съязвил крокозитроп. — Базилио, ваше мнение?
— Мы ходим кругами, — сказал кот. — Поскольку раньше мы кругами не ходили, то из этого следует, что это свойство местности.
— Возможно. Но какие ваши доказательства? — крокозитроп высунул глаз и иронично покачал им взад-вперёд.
— Ну смотрите, — начал Базилио. — Мы уже третий раз проходим по одному месту. А где наши следы?
— Ну, что-то такое было… — начал крокозитроп.
— Не было, — сказала лиса. — Я сверху видела. Только наст. С корочкой. Блестящей.
— Значит, следы что-то затягивает, — констатировал кот. — Или кто-то.
— Мнение понятное, учтём, — сказал крокозитроп. — А, кстати, у нас же есть новые члены команды. Эй! — позвал он коняку. — Чего с нами такое?
В этот самый момент на физиономию Мариуса шлёпнулся кусок птичьего помёта. Второй попал на спину першерону, третий явно метил в кота, но тот уклонился.
— Ёксель! — закричал кот, поднимая морду к небесам. Там кружилась стая сов, почему-то избравших именно это место в качестве туалета.
— Вон пошли! — крикнул Базилио и для убедительности сбил одну сову лазером.
Остальные подняли дикий крик и начали срать ещё интенсивнее. Кот сбил вторую, потом третью. Птицы, наконец, поняли, что им здесь не рады, развернулись и полетели в разные стороны.
— Опять дерьмо, — констатировал крокозитроп. — Это уже начинает приедаться.
В этот самый момент сук, на котором сидел крокозитоп, с треском сломался. Древнее существо полетело вниз кувырком и ударилось оземь.
— Беру свои слова назад, — проворчал Розан Васильевич, вставая и потирая себе различные мест. — Эта дрянь умеет быть оригинальной. Но мы отвлеклись. Так что с нами такое?
— В душе не ебу, шеф! — искренне сказал першерон. — Засада какая-то…
— Это засада, блядь! — внезапно подал голос Мариус, пытаясь очистить рыло о снег. — Это самая настоящая засада, блядь!
— Всё это как-то оскорбительно, — сказала лиса. — И унизительно.
— Ты права, Алиса, — неожиданно согласился Мариус. — Она оскорбляет и унижает, Алиса!
— Кто унижает и кого? — не поняла лиса.
Мариус не ответил. Вместо этого он вытянул шею и изо всех сил крикнул:
— Эй!
Повисло секундное молчание. Потом откуда-то донеслось:
— Хуей!
— Огого! — ещё громче крикнул Мариус.
— Хуёгого! — ответило эхо.
— Это кто ругается? — спросил Базилио жирафчика.
— Это и есть «засада», Баз, — ответил Мариус. — Такая аномалия. Это очень редкая аномалия, Баз!
— И что она делает? — спросил кот, уже заведомо чуя, что ничего хорошего не услышит.
— Она оскорбляет и унижает, Баз, — вздохнул жирафчик. — То есть повышает вероятность оскорбительных и унизительных событий. Вот что она делает, Баз!
— И сильно? — кот решил выяснить всё до конца.
— Ты сам слышал, Базилио, — голос Мариуса был преисполнен уныния.
— И-извините, а зачем она это делает? — наивно спросила Алиса жирафа.
— Что значит зачем? — встрял кот. — Это же аномалия. Она просто есть.
— Наверное, так, Баз, — сказал Мариус, немного подумав. — Она просто есть, Баз.
— Ну хорошо. А нам-то что делать? — задала лиса главный вопрос.
— Не знаю, Алиса, — признал жирафчик. — Что бы мы не делали, она нас оскорбит и унизит, Алиса.
— А чего она матерится? — поинтересовалась лиса.
— Она оскорбляет и унижает, Алиса, — напомнил жирафчик. — Алё! — крикнул он, вытянув шею.
— Хуйлё! — ответило эхо.
— Жопа! — не удержался и крикнул кот.
— Хуёпа! — охотно отозвалось эхо.
— Тапочки! — с хохотком проржал коняка.
— Хуяпочки! — тут же откликнулось эхо.
— М-м-м… апельсин! — кот понимал, что они маются дурью, но остановиться не мог.
— Хуяпельсин! — ответило эхо, перенеся ударение на «я».
— Так нечестно! — возмутилась лиса этим фактом.
— Хуесно! — в голосе эха просквозила злобная радость.
— Это аномалия, Алиса, — напомнил Мариус. — Это явление природы, Алиса.
— Всё равно нечестно, — пробормотала лиса, напряжённо думая. — Любовь! — крикнула она.
— Хуёвь! — предсказуемо ответило эхо.
— Бровь! — предъявила лиса.
— Херовь! — сманеврировала аномалия.
— Тогда… Морковь! — торжествующе выкрикнула Алиса.
— На хуй похожа! — вывернулось эхо.
— Скобейда, — недовольно сказал кот, ни к кому не обращаясь.
— Хуэйда! — встряло эхо.
— Да пошло ты… А, вот же! — сообразил кот. — Хуй!
Наступила жуткая, мёртвая тишина — словно сама смерть пролетела мимо. Казалось, все звуки замёрзли в воздухе.
— Эй, — осторожно сказал Базилио.
Никто не откликнулся.
— Огого, — чуть повысила голос Алиса.
Скрипнула ветка. В близлежащих кустах зашуршал кто-то мелкий.
— Зависла, Баз, — констатировал Мариус. — Она зависла, Баз.
— И-извините, — сказала лиса. — Она что, обиделась?
— У неё нечем обижаться, — сказал кот с сомнением в голосе. — Может, пойдём отсюда?
— Лучше идти прямо сейчас, Баз, — согласился жирафчик. — Вдруг она развиснет, Баз!
— Смотрите! Дорога! — крикнула Алиса.
Все повскакали с мест. Действительно, пейзаж изменился. Стала видна широкая светлая просека, ведущая из леса.
Лиса сделала шажок, другой. Ничего особенного не случилось. К ней присоединился кот, озираясь и ждя плохого. Но плохого не случилось. Першерон довольно заржал и потопал в том же направлении. Крокозитроп ухватил его за хвост всеми тремя руками. Жирафчик Мариус встал на все четыре и засеменил впереди всех.
Они уже почти вышли из лесу, когда лиса обернулась, показала язык и крикнула:
— Ну что, съела? Хуй!
Кот будто шкурой ощутил: какое-то невидимое, но злобное существо корчится в муках, тужась найтись, ответить, посрамить пришельцев.
