Такую простую прокладку Буратина, конечно, не пропустил.
— Врёте, госпожа! — прохрипел, — Ни одного!
Мальвина немного огорчилась, но на кнопку не нажала: бамбук всё сказал правильно и по понятиям. Вот если бы он смолчал, его молчание можно было бы понять как знак согласия, потом потребовать яблоки, а потом обвинить его в том, что он солгал.
— Ну, — сказала она. — Предположим, что у вас в кармане два яблока.
— Ни одного нет, госпожа! — упёрся Буратина.
— Я говорю — как если бы, — Мальвина покачала головой. — Представим себе, что у вас в кармане два яблока. Некто взял у вас одно яблоко. Сколько у вас осталось яблок?
Эта прокладка была совсем уж банальной.
— Два, — уверенно ответил бамбук.
— Подумайте хорошенько, — предложила Мальвина, занеся пальчик над страшной кнопкой.
Буратина аж сморщился, так здорово подумал. С одной стороны, ебанутая самка с голубыми кудряшками могла рассердиться. Что за этим последует, бамбук уже знал. С другой — признавать себя дефолтником, не способным защитить свою собственность, не хотелось категорически.
— Два, — решительно сказал он.
— Почему?
— Я же не отдам Некту яблоко, хоть он дерись! — Буратина изобразил на лице готовность биться за яблоко хоть со стаей злопипундриев.
— Значит, ты по жизни ровненький, понятия чтишь? — задумчиво протянула Мальвина, но кнопку не нажала. — Ладно-ладно. Будем считать, что на арифметику ты не разводишься. Читать умеете?
— По-русски читаю, госпожа, — признал Буратина. — По-другому нет.
Синеволосая усмехнулась. Бамбук понял, что она что-то задумала.
— Значит, и писать можете, — констатировала она.
Буратина смолчал. За неспособность освоить чтение и письмо в Институте отправляли вниз, на препараты.
— Тогда пишите: «А роза упала на лапу Азора».
Бамбук с опаской посмотрел на чернильницу и перо. Он никогда в жизни не видел пера и чернильницы. В вольере писали либо маркерами, либо кистями.
— У вас затруднения? — Мальвина прищурилась. — Я вам помогу… — пальчик коснулся кнопочки.
На этот раз Буратину затрясло крупной дрожью. Стул отчаянно заскрипел. Бамбук застонал сквозь сжатые зубы, боясь откусить себе язык.
— Так лучше? — участливо спросила голубокудрая.
Буратина затряс головой и схватился за перо.
После нескольких попыток — каждая из которых сопровождалась несколькими секундами мучений — он сумел правильно обмакнуть пёрышко. Потом он поставил кляксу, это обошлось ему в испорченный лист бумаги и тридцать секунд адского сверления в печени. Наконец, он сумел вывести «а роза», и получил минуту зубной боли за то, что начал не с прописной.
Мальвина порозовела от удовольствия. Ей очень понравилось воспитывать Буратину.
Наконец, бамбук кое-как вывел «А роза упала на лапу Азора».
— Ну а теперь, — сказала голубокудрая, — прочти эту волшебную фразу наоборот. От конца к началу. Справа налево. От последней буквы до первой. Усёк?
— Усёк, — пробормотал Буратина и начал читать: «А — р — о — з — а — у — п — а…»
— Подождите-подождите, — сказала Мальвина, — вы читаете неправильно. Я же сказала — наоборот, справа налево. А вы читаете слева направо.
— Яюшки! — возмутился Буратина. — Я… вы… как сказали… госпожа…
— Неееет, — Мальвина потянулась, зевнула. — Вы читаете сначала. «А роза упала» — это начало фразы, не так ли?
— Так… это… яюшки, — Буратина начал возить носом по буквам, пытаясь понять, что не так.
— Читайте с конца, — велела Мальвина, — не то я вас сильно накажу.
— А ро… за… упа… ла… — снова начал Буратина.
— Ты опять с начала читаешь! Какой ты бестолковый! — голубокудрая перешла на «ты» и снова нажала на кнопку.
— Аа-а-а-а-а-а-а-а-а-а-у-ауу-у-ау-у-ау-а-уа-ау-а-а-у-ау-а-у-а-уыа-ауыыыыыыы! — страшно завыл Буратина. Ему казалось, что он в огне, что у него горят кости.
На этот раз Мальвина не сразу выключила боль, а постепенно уменьшила интенсивность. Напоследок пустив наведённый ток погулять по разным местам тела бамбука. В качестве последнего штриха она наградила Буратину острой почечной коликой, так что бамбук чуть не сломал под собой стул.
— Сосредоточьтесь и прочтите с конца, — посоветовала она.
Но Буратина уже просёк фишку: фраза читалась с конца так же, как и с начала. Что давало возможность Мальвине и дальше обвинять его в непонятливости и продолжать мучить.
Если бы здесь находился, скажем, крокозитроп, он посоветовал бы Буратине поломать сценарий. Бамбук, в отличие от покойного рыбона, и слов-то таких не знал. Но всей шкурой почувствовал: что-то нужно сделать, неважно что, но что-то надо.
Он схватился руками за столешницу и наклонился вперёд вместе со стулом, как бы желая рассмотреть накарябанные им буквы поближе. Нос он направил в чернильницу. Когда он качнулся назад, с него сорвалась чернильная капля и очень удачно заляпала первые буквы.
Мальвина этого не заметила: она с увлечением изучала какую-то шкалу приборчика.
— А роза упала на лапу азо, — прочитал Буратина.
— Чего? — не поняла голубокудрая.
— А тут больше ничего не написано, — честно сказал бамбук.
Мальвина посмотрела, наконец, на него. Увидела испачканный нос и кляксу.
— Вы гадкий шалун, вы должны быть наказаны! — закричала она и вдавила кнопку со всей силы.
Буратина дёрнулся так, что стул, на который его усадили, сломался. Бамбук упал и вышел из сферы действия прибора. С рычанием он пополз — ножки стула, привязанные к ногам, мешали — к Мальвине.
Наверное, он бы её убил: в тот момент ему больше ничего не хотелось. Но налетел Артемон, который был профессиональным бойцом. На его стороне был опыт, на стороне Буратины — юность, ярость и растительная основа. Пуделю повезло, что Буратина лежал на животе, встать не мог, а нос его был не только зелёным, но и мягким. В противном случае всё могло бы обернуться самым неприятным образом.
Мальвина наблюдала за этой вознёй с восторгом. Она обожала смотреть, как существа терзают друг друга,
Наконец, пудель уселся на бамбука верхом и принялся раздирать ему когтями предплечья. Когти проскальзывали, Буратина глухо стонал и пытался вырваться.
— А ну прекратите, — сказала голубокудрая. — Артемон, ты плохо сделал стул. За это ты будешь нака-а-азан, — пообещала она. — И ты, Буратина, тоже будешь нака-а-азан. Прямо сейчас, Артемон, посторонись… — распорядилась она.
Пёс отскочил в сторону.
— Надеюсь, это послужит тебе уроком! — Мальвина торжественно вдавила кнопку в панель.
