Следует также отметить, что участники попойки, проспавшись и придя в себя, не могли убедительно объяснить причины своих безрассудных и антисоциальных поступков. По мнению Пьеро, это было связано с «творческим кризисом» и «экзистенциальной неудовлетворённостью». Арлекин объяснял своё поведение долгим отсутствием полноценной личной жизни и скукой. Что касается Напси, тот в основном изворачивался и пытался переложить вину на собутыльников, которые-де его «напоили» и «совратили».
Результаты глубокого ментального сканирования, предпринятого Карабасом, показали, что имело место химическое воздействие на ЦНС алканавтов, не сводящееся к алкоголизации. По этой причине Карабас сформулировал ряд гипотез конспирологического свойства (связанные с возможными мероприятиями спецслужб Директории и/илииными акторами), впоследствии не подтвердившиеся.
Мы же полагаем, что бесчинства, учинённые участниками попойки, были связаны с токсичными свойствами творожного самогона.
По нашим сведениям, приблизительно за два месяца до описываемых событий стали поступать сигналы об участившихся случаях отравления творожным самогоном. Был проведён ряд полицейских рейдов и изъятий продукта. Экспертиза показала, что в некоторых случаях под видом творожного самогона тройной очистки в продажу поступал раствор гидролизного спирта, разбавленный осаждённой творожной брагой с добавлением фурфурола (для придания напитку хлебного аромата) и индюшачьего помёта. Расследование показало, что поставки осуществлялись из Евска. На этом расследование было прекращено по личному распоряжению нового начальника Управления экономической безопасности и противодействия коррупции Грейвульфа Люпусовича Клычко (уроженец Евска).
Действие указанных веществ на психику изучено недостаточно. Однако есть данные, что у многих жертв отравления наблюдалось своеобразное сочетание эйфории, одурения и повышенной агрессивности.
Мы предполагаем, что Арлекин, Пьеро и остальные имели несчастье приобрести самогон из Евска и стали жертвой вышеуказанного эффекта.
Приложение. Обстоятельства, связанные с Буратиной и Алисой Зюсс.
Следует признать, что лиса Алиса не только не принимала участия в происходящем, но и всячески пыталась помешать наиболее антиобщественным деяниям наших героев, а также удержать их от дальнейшей алкоголизации. Исключением является ситуация с Буратиной, заслуживающая отдельного описания.
Буратина пришёл в себя ещё утром и достаточно легко снялся с гвоздя. Он тут же попытался бежать, но дверь оказалась закрыта снаружи. Буратино попытался осуществить подкоп, но не преуспел, наткнувшись на каменный фундамент. Попытка прогрызть стену могла бы оказаться удачной при наличии достаточного времени. Однако Арлекин открыл дверь раньше.
Бамбук охотно включился в пьянку. Как ни странно, но лиса Алиса поддержала мнение Арлекина, что «парню надо выпить», и даже сама принесла ему кьянти и самогон.
Буратино сразу, после первого же возлияния, принялся за совершение антиобщественных и неэстетичных деяний. Алиса не вмешивалась и не пыталась воспрепятствовать этому. Однако в тот момент, когда Буратино и пьяный першерон выбили дверь в подвал, где хранились автоклавы и попытались учинить вандализм, лиса решительно этому воспротивилась и даже пыталась кусаться.
Пьеро и Арлекин вывели Буратино из помещения, однако Арлекину пришла в голову мысль, что «у девчонки недостаток алкоголя в крови» и «надо помочь ей расслабиться», под чем подразумевал насильственное опаивание.
После непродолжительного обсуждения, связанного с техникой задуманного дела, они остановились на постановке алкоголесодержащей клизмы. Грушу для клизмирования они нашли в личных вещах Карабаса и незаконно присвоили её. После этого они зафиксировали лису и, применив насилие, ввели ей в прямую кишку около 300 миллилитров смеси водки с пивом
(возможно, с добавлением самогона). По свидетельству присутствовавшего при сём Пьеро, хулиганы заткнули естественное отверстие ручкой от швабры и удерживали её в таком положении около шести-семи минут, что обеспечило всасывание жидкости кишечником.
Это привело к тяжёлому алкогольному отравлению лисы Алисы. В момент возвращения Карабаса она находилась в бессознательном состоянии.
Общий итог. В целом, всё произошедшее невозможно охарактеризовать иначе, нежели как полное и окончательное безобразие
.
Действие четвёртое. Адгезия, или Жизнь летит со скоростью бэтмена
Как правило, охуение начинается с ощущения крайнего несоответствия представлений о реальности и самой этой реальности. От обычного удивления это отличается не столько количественно, сколько качественно: ты понимаешь, что несоответствие это требует не просто корректировки собственных воззрений, сколько некоего коренного их изменения, причём — это важно! — непонятно в какую сторону. Далее, начинается сам процесс этого изменения: нечто с хрустом (громким или тихим, в зависимости от масштаба события) ломается внутри, и сам этот облом и есть акматический момент охуения — то есть его чувственно переживаемый пик. Засим наступает пауза, в которой человек, собственно, охуевает — то есть пребывает в некоем подвешенном состоянии внутренней расщеплённости, которое Гегель называл «разорванным самосознанием». Это состояние может продолжаться от полутора секунд до нескольких часов.
К. Крылов. Перед белой стеной. Записи 2004–2005 гг. — Серия «Литературные памятники». — М.: Наука, 2072
Женщина мало склонна ко греху, но весьма часто является причиной греха, совершаемого мужчиной — с ней, ради неё, из-за неё, или просто потому, что она рядом.
К. Григорьев, В. Степанцов. Супермаркет тщеславия. Настольная книга законодателя интеллектуальных мод и поветрий. — СПб, Лимбус Пресс, 1999
5 декабря 312 года о. Х. Утро (т. е. уже утро).
Директория, подвальное помещение вблизи павильона «Прибрежный».
Current mood: gobsmacked/охуевшее
Сurrent music: В. Высоцкий — Спасибо, что живой
— Молодцы, нечего сказать! — всё-таки сказал Карабас, но более никаких действий не предпринял.
Ева посмотрела на любимого с тоской и надеждой на прощение.
— Шеф, — сказала она покаянно, — ну я так не могу. Ну я виновата. Накосячила. Сделалакаку. Дура лошадь. Ну побейте меня, что-ли! Только не смотрите вот так!
— Я на тебя не смотрю, — Карабас передвинул тяжёлый взгляд в угол, где валялся рыдающий Арлекин.
— Вот именно! — в голосе Евы отчётливо прорезались близящиеся рыдания.
— Я тебя ни в чём не виню, — довольно-таки сухо сказал раввин. — Я виню себя.
— Неееет! — закричал плачущий Арлекин, терзаемый болью (Карабас в воспитательных целях защемил ему седалищный нерв) и отчаянием. Ему уже приходилось работать с — точнее, под — Карабасом. Эти самые слова «я виню себя» он слышал после провала рейда на Герат. После этих слов довольно сносное походное существование превратилось в мучительно-сраный ад труда и дисциплины.
