В-третьих, первого и второго обстоятельства хватило, чтобы старший дознаватель, заместо писания докладной, пошёл в бар «Пробка» и там просидел до закрытия. Там он пуделиху и снял. Дома его охватила подозрительность и он под видом эротической игры вкатил ей порцию правдодела. Пуделиха оказалась обычной шлюхой с Пляс Пигаль, приторговывающей по кабакам остатками молодости. Это господина де Пердю вполне устроило, а постанывания и скулёж суки во время секса — вполне честные — даже польстили. Заснул он в хорошем настроении. И если бы не пятка, в нём же и проснулся бы. Но нет же! Всё испортил проклятый хомосапец.
Наконец, де Пердю собрался и вышел.
На улице было холодно, мрачно, сыро. В такую погоду хорошо сидеть в тёплом кабинете и заниматься чем-нибудь несуетным — например, коррупцией. Честному Шершеляфаму это было не свойственно, но он заменял коррупционные удовольствия интригами, а также копаниями в чужом грязном белье. Сегодня он ожидал, что бельишка будет много.
Впрочем, перед этим нужно было подкрепиться.
Обычно он ходил за этим в крошечную чайную «У Бухты Барахты», что в конце переулка. Чайная принадлежала двум пупицам, Бухте и Барахте. Они-то и готовили. Бухта отлично делала сырники и домашнее мороженое, а Барахта потрясающе заваривала чай.
По утрам обычно было пусто. Но не на этот раз. Входя в помещение и возя ногами по мокрой тряпке — чистоплотные пупицы просили клиентов вытирать ноги — дознаватель увидел сидящую у окна овцу. Одета овечка была неброско, но достойно: ошейник с бляхами, белый ремень и высокие сапожки. Перед ней стоял чайник с прессом, заполненный бутонами роз. Тонкий запах цветов лился из носика.
В иных обстоятельствах Шершеляфам мог бы попробовать подкатить к дамочке. Правда, овец он больше любил в виде шашлыка, но мог употреблять и так. Однако рядом с ней сидел хаттифнатт и подозрительно зыркал вокруг своими буркалами.
Хаттифнаттов позорной основой не считали, но недолюбливали. И в самом деле: трудно любить существо, внешне напоминающее помесь моржового хуя с двусторонней зубной щёткой. Неприятное впечатление можно было бы исправить личным обаянием. Но хаттифнатты не были обаятельны. Во-первых, они не имели органов речи. Всё, что они могли — тихонько попискивать. Так что между собой они общались при помощи звукового кода, называемого «морзянкой». При этом пищали они очень быстро. И во-вторых, те, кто умел разбирать их писк, говорили, что хаттифнатты абсолютно бездуховны, чтобы не сказать бездушны. Интересуются они только новыми техническими разработками и деньгами. Причём деньги им лично были не нужны: все свои доходы хаттифнатты свозили в свой домен и складывали в огромную кучу, откуда потом и брали в случае надобности
… Сексом они тоже не интересовались, предпочитая почкование. Что делала гламурная овца в обществе подобного господина, следователь не понимал.
Но сейчас у него было дохренища своих проблем. Так что он просто пожал плечами и устроился в своём углу. Барахта принесла обычный завтрак — сырники, черносмородиновое варенье и большой чайник «ассама». Дознаватель ел механически, думая о своём.
Внезапно раздался какой-то звон. Шершеляфам завертел головой, потом посмотрел на собственную руку с ложечкой, которой постукивал по блюдцу. Звук был очень похож, но слишком уж громок.
Он стукнул ещё раз. В ушах зазвенело, как в педобирской молельне.
Электрический Пёс мысленно обругал себя за невнимательность. Задумавшись, он, сам того не заметив, выставил ушные микрофоны на повышенную чувствительность.
Зажмурившись и сосредоточившись, он стал регулировать звук. И тут до его ушей донёсся разговор за столиком у окна, который его заинтересовал.
— Слаще мёда слова Учителя, — тихо говорила овца, — нет ничего прекраснее его драгоценных речей. Каждое слово его разрушает оковы и указывает путь…
- − − − − − − − − − − − − − — пропищал хаттифнатт.
— Нет большей любви, чем любовь к Учителю Учкудуку и его проповеди… — продолжала овца. — Нет лучше общества, чем собрание верных учителю, слушающих его святые передачи…
Услыхав имя Учкудука, полицейский осторожненько развернул уши к говорящим и выкрутил микрофоны на полную громкость.
- − − − − − − − − − − − − − − − − − − − − − − − − − − − − − − − − − − − — сообщил хаттифнатт.
— Я дам тебе денег, если ты принёс необходимое нам, — сказала овца совсем тихо, но Шершеляфам услышал.
Хаттифнатт достал из-под столика большую сумку, на вид тяжёлую, и показал овце.
— Как это работает? — спросила овца.
Хаттифнатт показал на ручку сумки и сделал своими коротенькими ручонками энергичный жест. Овца подумала, взялась за ручку и сделала вид, что резко дёргает её на себя. Её собеседник отшатнулся.
— Очень хорошо, — овца улыбнулась.
- − − − − − − — коротко пискнул хаттифнатт.
Гламурная овечка достала небольшой мешочек.
— Тут половина, — сказала она. — Если всё получится так, как вы говорите, вам дадут ещё.
- − − − − − − − − − − − − — в писке хаттифнатта прорезалось упрямство.
Полицейский решил дальше не ждать. Было уже понятно, что овца — сектантка, приобретающая у хаттифнатта какой-то запрещённый товар. Вероятно, оружие или наркотики: в последнее время поклонники Учкудука успешно строили собственные сети. По-хорошему, нужно было брать обоих — и продавца, и покупательницу. Если бы его верная Жирофле-Жирофля была бы при нём, проблем бы не возникло. Будь господин де Пердю обычным Электрическим Псом с парализующим жалом — тоже. Но в его положении приходилось выбирать.
Выбирал он, впрочем, недолго. Про хаттифнаттов было известно, что они очень быстро узнают, когда с кем-то из них случаются неприятности. И делают всё, чтобы вытащить своего. Учитывая творящийся в полиции бардак, не было сомнений, что через несколько часов хаттифнатта так или иначе освободят. Да и выйти на гнездо сектантов было важнее. С другой стороны, именно по этой причине он вряд ли будет сопротивляться аресту…
Всё это легавый додумывал, пересекая широкими шагами пространство до чужого столика, отрезая подозреваемым путь к отступлению;
- − − − − − − − − − −… - запищал было хаттифнатт, когда господин де Пердю быстрым движением извлёк из кармана пиджака казённый документ.
— Вот мои документы, — начал он. — Я сотрудник полиции, старший дознаватель…
— Скажи мне, — перебила овца. — Ты полковник Барсуков?
— Нет, — усмехнулся полицейский. — Я старший дознаватель Селяви Шершеляфам.
