— Доживи до победы, — сказал Твиссел без улыбки. — Или до чего-нибудь, что я мог бы считать победой… до того, что оправдает меня перед Вечностью. Понимаешь ли ты меня, сынок? Вижу, что нет. Впрочем, неважно, потом поймёшь. Вот теперь действительно всё. Иди.
В коридоре Купер задумался — а зачем его всё-таки вызывал Твиссел? Поговорить о древней философии?
«Сдаёт старик» — решил он. И отправился в библиотеку, где у него была отложена пара микрофильмов по темпоральной механике.
Через пару часов он почувствовал себя совершенно вымотанным. Вместо того, чтобы провести вечер в баре, он решил пораньше лечь спать.
\
Спасённый Буратина покачивался на поверхности озера.
Вода была холодной — где-то градусов семь. Какой-нибуд хомосапый мог бы и замёрзнуть нахрен. Но Буратина был дошираком, так что у него только мышцы затекли.
Вокруг него собралась местная шелупонь: всем известные своей глупостью чёрные пузатые головастики, водяные жуки с задними лапами
, похожими на вёсла, пиявки, личинки, которые кушали всё, что попадалось, вплоть до самих себя, и, наконец, разные мелкие инфузории. Они лазили по Буратине, забирались в карманы — увы, пустые, — жевали ему пальцы на ногах и щекотали яюшки жёсткими губами. А какая-то мелкая мокрощупка демонстрировала баттерфляй на водной глади у него между коленей.
Бамбук не обращал на все эти вторжения в его личное пространство ни малейшего внимания. Он чувствовал себя выжившим — а это очень приятное чувство. Но увы — скоропреходящее. Через некоторое время до деревяшкина дошло, что он вообще-то плавает в холодной воде, в неизвестном водоёме, при этом без гроша в кармане. А то, что он принимал за деньги, куда-то проебалось со страшным свистом. И как жить дальше в таких-то условиях — совершенно непонятно.
Мысли Буратины свернули в практическое русло. Надо было выбираться на сушу. Вопрос был в том, где она. Скала, с которой его сбросили, находилась совсем рядом, но она была отвесной. С другой стороны простиралась тёмная водная гладь. Оттуда дул холодный ветер, баламутя поверхность озера. Плыть туда не хотелось совершенно.
Через некоторое время в темноте проклюнулась капля света. Присмотревшись, бамбук понял, что к нему кто-то плывёт. А именно — маленькая лодочка, на носу которой болтается фонарик.
Буратина приободрился: был шанс, что это за ним.
Наконец, лодочка подплыла. В ней сидела большая жаба с блокнотиком.
— Здоровья и добра, — вежливо сказала она. — Это вы спасённый?
— Наверна я, — пробормотал бамбук.
— Как вы оцениваете действия наших сотрудников? — продолжила жаба, открывая блокнотик. — Рекламаций не имеете?
— А я почём знаю? — Буратина не понял слова «рекламация».
Жаба, однако, этому ничуточки не удивилась.
— В смысле — всё нормально? — переспросила она.
— Мокро мне, холодно мне, — пожаловался деревяшкин. — И поесть бы чего…
— Будем считать, что рекламаций не имеете, — жаба сделала пометку в блокнотике. — Мы можем доставить вас на подстанцию. где вы сможете обсушиться, согреться и поесть.
— Яюшки! — обрадовался Буратина. — Давайте!
— Сначала необходимо уточнить некоторые моменты, — несколько нервно сказала жаба. — Вы случайно не из ЭТИХ? — последнее слово жаба выделила голосом.
— Чё? — не понял бамбук.
— Ну… из ТЕХ САМЫХ, — нервно сказала жаба. — Которые, гм-м-м…
— Яюшки! Я не пидор, Святой Писечкой дочерюся! — быстро подочерился Буратина.
— Это хорошо, это здорово, — жаба сделала ещё одну пометку в блокнотике. — Но я имею в виду других пидоров.
— Не поял нихуя, — честно признался бамбук.
— Гм, гм… Ну допустим… А вы не кошка? — вдруг опять забеспокоилась она.
— Сама ты… — начал было бамбук, но прикусил язык: ему вовремя пришло в голову, что ругаться со спасателем — не очень хорошая идея. — Я не кошка, — сказал он относительно вежливо. — А чего такого?
— Видите ли, — грустно сказала жаба, — наша Всенародно Избранная позавчера откусила голову моей коллеге. За это.
— За что за это? — не понял бамбук.
— Она привезла на спасательную подстанцию дохлую кошку, — грустно сказала жаба. — Ну, чтобы улучшить плановые показатели по спасению на водах. Наша Всенародно Избранная как раз заплыла на подстанцию с инспекцией. Кошка была несвежая, и Вэ И решила, что от неё пахнет… ЭТИМИ САМЫМИ.
— Да чем? — Буратине уже давно надоело лежать в воде, и ему хотелось, чтобы его поскорее дотащили до ближайшего сухого места.
— Я же говорю — ЭТИМИ. Которые на букву Жы, — тихо добавила жаба.
— Жопой, что-ли? — опять не врубился бамбук.
— Жопа на «жо», — строго сказала жаба. — А ОНИ — на «ы».
— Ни хуя не врубаюсь, скажите нормально, — попросил Буратина.
— Нельзя, — грустно сказала жаба. — Всенародно Избранная запрещает их называть вслух. Вдруг услышат. Она их очень опасается.
— А где они? — Буратина завертел головой.
— Они повсюду, — ещё тише сказала жаба. — Так вы не из НИХ? Точно?
В этот момент какой-то плавунец потянул за мокрый буратинин колпачок и сдёрнул его с головы. Деревяшкин успел его ухватить в последний момент.
— Скобейда! Грабят! — заорал он. — Да что же вы меня тут в воде держите!
— В таком случае приступим ко второй фазе спасательной операции, — решилась жаба, достала откуда-то длинную трубку, опустила в воду и дунула
.
Через несколько секунд Буратина почувствовал, что под водой его окружили и тычутся в него какие-то холодные скользкие тела. Потом они его подхватили и куда-то потащили, извиваясь и елозя по деревянному телу.
— Это чего? — Бурина замахал руками, пытаясь удержаться на плаву.
— Это наши селёдочки, — сказала жаба. — Они нас доставят куда следует.
— Яюшки! Щекотно! — вскрикнул бамбук, когда две селёдки синхронно ткнулись ему в подмышки мокрыми носами.
— Рекомендую расслабиться, — сказала жаба, — и постараться получить удовольствие.
Действие шестьдесят шестое. Устинов, или Наш герой пытается вздохнуть, но безуспешно
Удивительно живучая тварь!
С. Майоров. Олигарх. — Серия «Воровской закон» — СПб.: Нева, 2005
Я просто дезертир.
А. Стругацкий, Б. Стругацкий. Попытка к бегству. — Кишинёв: Штиинца, 1983
20 января 312 года о. Х.
Страна Дураков, Зона, северо-восточный сектор
Со временем непонятно, да и неважно
