Однако в последнее время Роджер заметно сдал. Экспедиция не заладилась, интересных находок не было, помощь от губернатора прекратилась. Веслоу захандрил, закручинился. Всё ему стало немило, даже ругань перестала приносить ему удовольствие.
Девятого января прилетел бэтмен из Института. И принёс плохие новости. Оказывается, в Директории произошёл переворот, Наполеон Морган Гейтс Пендельшванц куда-то пропал, а к власти пришёл какой-то зловещий, зловонный бурбулис. Каковой начал своё правление с того, что убил директора ИТИ, цилиня Нефритовое Сокровище, а потом ещё и надругался над трупом. Теперь Институт временно возглавлял Фингал Когтевран, бывший замначальника биореакторной. Он-то письмо и отправил — потому как разобрал документы в директорском кабинете и обнаружил сведения об экспедиции. В том же письме сообщалось, что бурбулис по неизвестной причине настаивал на том, чтобы Институт возглавил доктор Коллоди. В связи с чем сыч вежливо, но недвусмысленно порекомендовал доктору не возвращаться до прояснения ситуации. Рекомендация была подкреплена мешочком с золотом.
То, что в Директории творится какая-то непонятная поебень, было и без того ясно. Даже в селе Передреево, где экспедиция закупалась продуктами, ходили будоражащие слухи — будто бы в Городе жизнь стала совсем как в Бобруйске: электорат там теперь привечают, содержат в тепле, кормят до отвала и поят медвяным сытом. А работать заставляют не более восьми часов в день. Естественно, существа поумнее в этакую благодать не верили. Зато настоящие дураки велись за милую душу. Многие даже бежали от хозяев. В результате на местном невольничьем рынке цены подскочили втрое… Но что всё настолько плохо — этого ни доктор, ни кролик не ожидали. Роджер был до того подавлен, что, придя к доктору с новостями, не мог даже ругаться. Впрочем, часа через полтора он немного оклемался: назвал пупицу-секретаршу
пермангоёбой ссыкопотену́зой и тупи́здой крестья́пердью, а под вечер даже нашёл в себе силы на истерику.
На следующий день он более-менее пришёл в себя. Изрыгая потоки брани, он принял несколько важных и своевременных решений. А именно:
— раскоп законсервировать;
— рабочих продать (в том же Передреево);
— там же продать и потаскунчиков;
— коней оставить, но урезать им корма́, в связи с малой занятостью;
— наёмному персоналу урезать жалованье в связи с уменьшением рабочей нагрузки и сложным финансовым положением экспедиции;
— всем грамотным заняться инвентаризацией находок и писанием отчётов;
— доктору Коллоди, чьи изыскания имеют стратегически важное значение — продолжать таковые, пока мешочек с золотом не кончится.
Оформив всё это в виде приказов по экспедиции, кролик предался вольному искусству — а именно, написанию давно задуманного труда «Методические рекомендации по полевой консервации археологических находок».
Увы, даже творчество — это последнее прибежище ипохондриков — помогало плохо. Мог бы помочь алкоголь, но кролику он был противопоказан.
Какое-то время он держался. Но вчера утром зарядил дождь. Всё раскисло, кролик тоже. Он сидел у себя в домике с соляной грелкой под попой и уныньем на морде лица.
Вот тут-то и подвалил осёл с картишками. И предложил кролику перекинуться в покер. Само собой, кролик спервоначала обозвал его ректоана́льным проебипсо́том и проктоло́жным андроидом, а потом послал его через три винды́нелицензионные по-под линуху желдопропу́пую в самую что ни на есть ещёбу ежо́пить сублимо́рдышей. Но после всё-таки сменил гнев на милость и согласился на «просто посидеть, так, на пару сольдо».
Доктор Коллоди появился уже под вечер, когда кролик успел просадить около сотни золотых. Он прогнал осла под предлогом приватного разговора, после чего попытался вразумить Веслоу. Тщетно: Роджер горел желанием отыграться. Оставалось только одно — присоединиться к игре, чтобы хоть как-то контролировать происходящее и не дать кролику проиграть нахрен всё имущество. То есть это доктор Коллоди сам так объяснил себе, зачем он сел за карты. На самом же деле он тоже впал в уныние, от которого хотелось ну хоть чем-то отвлечься.
Тем временем закончился новый раунд торговли. В банке образовалось пять сотен. Было понятно, что шутки кончились, игра идёт совсем всерьёз.
Первым вскрылся доктор. У него был фулл-хаус на восьмёрках и двух тузах. Он уже ухмылялся в усы, когда кролик со словами «а вот позвольте-ка вам объебосиков в напёздок присуёбить» выложил трёх королей и две шестёрки.
Осёл гаденько ухмылялся. У него, видимо, был стрит-флеш.
— Вскрываться погоди, — внезапно сказал кролик. Встал, открыл окно и заорал во всю глотку. — Эй, ты, мытища бирюлёвая! Ебцуй сюда, выхина жулебина!
Через минуту прибежала пупица Жанна Григорьевна. Она почему-то всегда понимала, когда кролик зовёт именно её — какими бы странными словами он при этом не пользовался.
— Садись, пиши, капотня диоксидная, — деловито распорядился Роджер. — Приказ начальника экспедиции номер… потом сама поставишь. О запрещении на территории лагеря азартных игр и ответственности за случаи нарушения. Вводную сама напишешь, беспезда зачемжева́тая… Далее: пункт первый. Азартные игры на территории лагеря категорически воспрещаются
. Пункт второй. Нарушение пункта первого карается… Подпункт один. Для обладающих правами человека штрафом, размер которого определяется начальником экспедиции. Подпункт два. Для обладающих правами недочеловека — конфискация личного имущества и порка, проведение по усмотрению начальника службы безопасности. Подпункт три. Для всех прочих — конфискация, порка и продажа на невольничьем рынке. Приказ вступает в силу с момента подписания. Число, время. Дай сюда, подпишу. Иди огласи по лагерю. Безопасникам инструкции сама дашь. И если какая-нибудь пиздявка зловонноо́хчая забалаба́нит чего — сразу к безопасникам. Поняла, чашушу́ля фаршлы́чная?
Во время диктовки лицо осла, от природы длинное, вытягивалось всё больше и больше. Когда же дело дошло до фаршлычной чашушули, он со вздохом отодвинул от себя чурбачки, бросил карты и обиженно бубукнул:
— Так нечестно.
— А ты играешь честно? — спросил Веслоу без ругани и визга, глядя прямо в бесстыжие ослиные глаза.
Осёл взгляда не отвёл.
— Честно, — сказал он. — Просто я выигрываю.
— Как? — тем же тоном поинтересовался кролик.
— Не знаю, — сказал осёл, лупая зенками.
— Хорошо, ставлю вопрос иначе. Почему? Почему ты выигрываешь, тритон педальный
?
Взгляд осла стал более осмысленным.
— Я деньги отдам, — печально сказал он. — А насчёт той истории… всё равно не поверите.
— Рассказывай, говнохвост педрищему́рлый, — потребовал кролик.
— В позапрошлом году случилось, — начал осёл. — Был я тогда простым электоратом. Продали меня, молоденького, в сельцо под Евском, в одно хозяйствишко…
