Что касается пакета, земноводная никак не могла взять в толк, что именно деревяшкину нужно и зачем. В конце концов отыскался старый коричневый конверт из-под каких-то документов. Буратина попытался надеть его на голову, но убедился, что нос опять мешает. Его пришлось отпилить — благо, у жабы нашёлся канцелярский нож. В конце концов бамбук осторожненько накапал в пакет свежего клея, ещё более осторожно надел на голову и отрубился.
И какие же прекрасные виденья его посетили! Малая их часть описана выше, но и остальное было ничуть не хуже. Хотя — увы! — несмотря на всю сладостность этих грёз, Буратина чуял, что он ещё не восчувствовал самого главного, какого-то последнего и безграничного восторга, который ждал его где-то там за гранью. С другой стороны — грань он переходить пока стремался. Предостережения летучей мыши он помнил, помирать не собирался. Пусть даже и очень довольным.
Бамбук смачно зевнул и перевернулся на бочок. Вскакивать резко не хотелось. Хотелось уловить ещё несколько миновений истекающей истомы.
— Вы там чего? Я что сказала? Па-адъём! — напёрло зелёное существо.
— Щаз, — пробормотал Буратина, потягиваясь. И тут же ойкнул — зелёное существо бесцеремонно ущипнуло его за подмышку
.
— Хватит валяться, — строго сказало оно. — У вас сегодня важный день.
Буратина подумал о том, что он уже давно ничего не ел. Пустой желудок немедленно взвыл, требуя корма.
— Кушать хочется, — сообщил бамбук зелёному существу. — Можно что-нибудь?
Существо задумалось.
— Значит, вы здоровы, — заключило оно. — Это хорошо. Тогда начнём с прогулки, потом оправка, а после этого беседа со специалистом.
— Да я жрать хочу как конь! — возбух бамбук.
— Вы что тут себе позволяете? — разгневалось существо. — Вы считаете, что я глупа и не способна понять ваши слова?
— Э-э… не считаю, — Буратина решил немного сдать назад.
— То-то же! — сказала зелёная пакость. — Я также в курсе того обстоятельства, что наличие аппетита у существ вашей основы свидетельствует о том, что вы, вероятно, здоровы. То есть у нас нет причин откладывать адаптацию.
Последняя фраза Буратине чем-то не понравилась.
— Это что за адаптация? — спросил он.
— Адаптация, — сказало существо, — это результат прохождения карантина.
— А это ещё что за карантин? — бамбук решил докопаться до самой сути.
— Обыкновенный гостевой карантин, — ответило существо. — Вы находитесь на территории Кооператива «Озеро», и мы должны вас проверить. Что вы не из… — она сделала многозначительную паузу, — …ЭТИХ.
— Ккк ка-каких? — Буратина аж поперхнулся.
— Тех самых. Разорителей и погубителей всего на свете. Вы же понимаете, что мы обязаны заботиться о безопасности нашего анклава и Всенародно Избранной? — существо посмотрело на Буратину пустой глазницей со змейкой. — Тогда скажите честно: вы из каких будете?
— Я, эта… доширак, — доложился Буратина. — Отношусь к бамбукам по основе. Ещё сосна есть и водоросли. А больше ничего вроде и нет…
— Водоросли — очень подозрительно, — зелёное существо пожевало губами. — Кстати, а почему у вас такой короткий нос?
— Нос как нос, деревянный, — сказал Буратина. — Я его того… спилил.
— Зачем? — существо подалось вперёд.
— Мешал, — сказал Буратина. Ему очень не хотелось вдаваться в подробности.
— Чем именно мешал? — не отставало существо.
Деревяшкин подумал, что бы такое соврать.
— Торчал, — наконец, сказал он. — И цеплялся, — добавил он для правдоподобия.
— Ага, цеплялся! Очень подозрительно! ОНИ тоже любят цепляться… Я обязана доложить об этом специалисту.
Буратине мечтнулось ещё разочек подышать «моментом». Чтобы увидеть хотя бы коротенький сон с участием зелёной падлы. Ух что бы он с ней там, во сне, — где он всемогущ — сотворил бы! Для начала, разумеется, избил. И выеб. Он покосился на жёлтые шортики существа, прикидывая, как у неё там обстоит с дырками. И с некоторым удивлением разглядел недвусмысленно выглядящий бугор. По всему выходило, у зелёной тётки имелся немаленький хуец.
«Педовка, что ли?» — первым делом подумал бамбук. Потом перевёл взгляд на зелёную морду, снова увидел угнездившуюся в глазнице змейку. И понял, с кем он, собственно, разговаривает.
«Ишь, скобейда, даже не прячется» — подумал он.
Справочные материалы по теме. Мозговые паразиты и отношение к ним
Мозговое паразитирование существует столько же времени, сколько и сам мозг — который, впрочем, тоже можно рассматривать как паразита тела. Вынос мозга в обмен на материальные блага — обычный стиль отношений между существами
. Но здесь мы будем говорить об очень частном случае мозгового паразитизма — когда мозговой паразит (далее МП) живёт в чужом теле в самом прямом смысле этих слов, соединяясь с ним нервами, сосудами и т. п. — то есть буквально прирастает к организму-хозяину. Такой паразитизм называют также стационарным
.
Подобный modus vivendi в Директории был запрещён ещё при Константине Багряномордом. Собственно, он-то его и запретил. На то у Багряномордого были серьёзнейшие причины: его приближённая советница Мандона (сетчатокрылая) однажды попыталась отложить ему в ухо свои личинки. В результате пострадала не только Мандона — её скормили волнистым попугайчикам — но и все подобные существа: их выпиздили из Директории со свистом. Соответствующий запрет был наложен и законодательно. Что характерно, его никто никогда не отменял. Правда, Абракадабр Мимикродон одно время увлекался подсаживанием МП ленивым и нерадивым подчинённым. Однако ж после того, как мозговые слизни проели голову его лепшего кореша и полюбовника Педюшеньки Басманова, тиран такие шутки бросил, а старые законы ещё более устрожил. И даже ЛИС, отменивший вековые устои Директории — и тот политики в этом вопросе не менял.
Тораборский Король подошёл к данной проблеме не менее серьёзно. Население Подгорного Королевства регулярно проходило диспансеризацию, причём в обязательном порядке. Поражённых паразитами существ лечили или забивали, в зависимости от их ценности. Все обнаруженные гнёзда мозговых тараканов, слизней, припиздней и т. п. уничтожались. Впрочем, дерево Вак-Вак — тоже являющееся своего рода МП — приходилось терпеть honoris causa
. Но саженцы его истреблялись нещадно.
Примерно так же вели себя авторитеты в большинстве доменов Страны Дураков. Никому из них не хотелось стать жертвой какого-нибудь приблудного мозгососа. Даже в Бобруйске, где ментальное воздействие друг на друга было нормой жизни, насельников чужих тел — типа тех же припиздней — систематически травили дихлофосом. Потому что имели место случаи, когда заражённые ими обыватели совершали деяния, представляющие угрозу для установленных порядков. Чего в Бобруйске не приветствовали, ага-ага.
Несколько беспечнее относились к этому вопросу в Хемуле. Вриогидра Морра паразитов не боялась — они в ней дохли. Зато её ближайший сподвижник Березовский, будучи наростом на берёзе, сам мог считаться таковым. Так что особых законов или систематических мер против МП не принималось. Однако же и никаких признаков массового заражения в Хемуле тоже не наблюдалось. Похоже, этот вопрос в Хемуле всё-таки как-то решался — вероятнее всего, помаленьку, а может и как-то так. Кто их, хемулей, разберёт.
