— Хорошо, тысяча!
— Я рискую жизнью. Даже хуже. Если меня поймают, то устроят маналулу. Ваша тысяча не стоит и трёх секунд маналулы, — напомнил Арлекин. — Я готов начать вас слушать, если вы начнёте со ста тысяч. Я не сказал — соглашусь. Я говорю — готов начать слушать.
— Да вы хоть понимаете, что творит этот сумасшедший бурбулис! Его надо остановить! — в трубе снова раздался кашель.
— Я тораборец, у нас есть Король, а про ваши дела я не понимаю, — отбил претензию Арлекин. — Пожалуй, с сотней тысяч я продешевил…
— Три! Три тысячи!.. — помещение заполнил горестный стон.
Исторический обзор. «Заговор хомячков» и его историческое значение
Так называемый «заговор хомячков» может рассматриваться как поучительный кейс для рассуждений о роли личности в истории.
В наиболее вероятных реализациях тентуры — то есть прежде всего в долях 00790 — 00807 +44-го отсечения злополучно-зловещая фигура Лавра Исаевича Слуцкиса не возникала вовсе. В этих реализациях Пендельшванца свергало восстание ширнармасс, после чего Директория как единое целое распадалась за исторически ничтожное время. Напротив, в долях 00810 и выше Слуцкис появлялся, успешно избегал всех опасностей и даже доживал до преклонных лет — хотя только в 00810 отсечении сохранял рассудок и память (в более высоких он становился жертвой сотрудников ИТИ, мстящих за Семнадцать Дюймов). Проксимальная ветвь отсечения 00808 предполагала относительно успешный военный переворот, в младших ветвях — при поддержке или нейтралитете полицейских верхов. Однако в реализацию почему-то пошло маловероятное отсечение 00809.
В данном отсечении вместо нескольких мощных антислуцкисовских организаций сформировалось множество мелких очагов недовольства, каждый из которых разрабатывал свой план свержения ЛИСа. Все они были нейтрализованы на дальних подступах силами полиции и личной охраны губернатора — то есть службой Лэсси Рерих — а также (но не в последнюю очередь) силами Братства, Лавру Исаевичу покровительствовавшему.
И тем не менее, одна группа заговорщиков оказалась очень близка к успеху — и в каком-то смысле его даже достигла. Причём исключительно по причине своего крайнего непрофессионализма. Мы говорим о так называемом «заговоре хомячков». История эта столь же комична, сколь и поучительна.
Впрочем, сначала — некоторые замечания. Несмотря на название, заговорщик был, в сущности, один.
Золотистый хомячок Бланманже́ Суфле́-Вертю́ был сыном обеспеченных родителей — крупного банковского хомяка и модельной панды. Имя было дано матерью, обожавшей сладкое. Гены Бланманже склеились нормально. Меньше повезло его единоутробному брату, Зефиру Пралине́: у него с детства были непорядки с головой, причём никакие ребилдинги не помогали. Благодаря связям и деньгам родителей ему всё-таки выписали права недочеловека, но если честно — IIQ у него был так себе. Хорошие домашние учителя и дорогие врачи дотянули-таки слабый разум Зефира до девяноста шести пунктов. Однако полноценным существом его было назвать никак нельзя, особенно по части соцприспособленности.
Оба брата были — к счастью или к несчастью — геи, то есть пидарасы. Бланманже Суфле-Вертю с юных лет тусовался в «Ажитации». А впоследствии, получив папино наследство, выкупил клуб и стал его владельцем. Что пошло на пользу: хомячок превратил дешёвый пидовник в доходное предприятие с профессиональными проститутами и карточным клубом, где можно было играть не только на деньги. Разумеется, столь злачное место не могло не находиться под многослойным колпаком разных полицейских и специальных служб. Бланманже это не мешало: он завёл отношения со всеми.
Хомячки обычно не лезут в политику. Они пугливы и асоциальны. Но в отношении ЛИСа у господина Бланманже ничего идейного не было — только личное. А именно: хомячок боялся Лавра Исаевича. Боялся до дрожи в коленках и спонтанного энуреза. Боялся настолько, что решился на покушение.
Причина тому была вполне основательной.
Некогда Бланманже вложил часть отцовского состояния в Фонд Инноваций. Потом ему срочно понадобились деньги. Он попытался вывести вложенное назад. По заключёному с Фондом соглашению он имел на это право — с определёнными штрафами, но всё-таки. Однако вместо денег он получил хуй, да ещё с оскорблениями и угрозами впридачу. От Лавра Исаевича, в ту пору Фондом заправлявшего. Который все деньги этой организации вложил в наркоторговлю.
В принципе, ЛИС хамил не всем подряд. С иными инвесторами он разговаривал ласково, суля златые горы и вводя в блудняк. Но с ничтожным хомячком он церемониться не стал.
Хомяк обиделся. И через пару месяцев, в очередном разговоре с полицейским куратором он эту историю рассказал. Закончив словами, что Лавр Исаевич, скорее всего, деньги из Фонда спиздил.
Полицейский куратор доложился по начальству. На беду бурбулиса, в тот самый день у начальства лежала на столе жалоба сотрудников ИТИ, которым не выплатили вовремя зарплату — а она тогда шла как раз через Фонд. Начальство решило, что ситуация заслуживает внимания. И доложилось ещё выше. Так информация всплыла на самый верх. И Пендельшванц учинил ту самую внеплановую ревизию, которая Лавра Исаевича и низвергла.
Что самое плохое — хомячка заставили дать и подписать показания. Которые на суде не фигурировали (хватило и других свидетельств), но осели в полицейских архивах.
Бурбулиса сместили, лишили всех прав и подвергли карательному ребилдингу, превратившего его в вонючку. Могли бы поступить и хуже, но Лавр Исаевич был братом, так что его по этой линии прикрыли. С другой стороны, Братство могло и спасти его от наказания, но у братьев были на ЛИСа свои виды. Так что ему решили дать помучиться и озлобиться
, а потом как-нибудь использовать.
Это оказалось весьма предусмотрительным шагом. Из-за колебаний генеральной линии план уничтожения Директории через народное восстание был признан непродуманным и волюнтаристским. Изучение ближайших ветвей реальности показало, что самыми перспективными для целей Братства являются варианты варваризации под внешним управлением. Тут-то ЛИСа вытряхнули из рукава и вручили ему власть.
Сначала-то Бланманже не особенно напрягся. Но когда ЛИС убил всеми любимого директора ИТИ, а потом устроил полноценную маналулу судейским, его приговорившим, всем стало понятно: у кормила правления встал маньяк, одержимый жаждой мести
. Хомяк подумал о том, ЧТО Лавр Исаевич сделает с ним самим, когда подымет полицейские архивы узнает о его роли в той истории. И запаниковал. Паника нарастала с каждым новым сообщением об очередных репрессиях. Когда же Бланманже посмотрел по эфирным новостям — он подсел на это дело, как и большинство горожан — маналулу, учинённую над рептилиями-профсоюзниками (их медленно давили асфальтовым катком, поливая при том кислотами) — то паника переросла в настоящий ужас.
Другое существо в такой ситуации плюнуло бы, да и сбежало куда-нибудь в Хемуль. Но хомяки такие хомяки. Перспектива лишиться привычного окружения и отправиться в неизвестность пугала Бланманже почти так же, как и перспектива самой ужасной маналулы. К тому же дороги стали небезопасны: тысячи и тысячи дураков двигались по ним в Город. Да и вообще: сниматься с места, ехать в неизвестность… нет! нет! В общем, несчастный хомячок сидел на месте и тихонечко приссывал. Единственное, о чём ему мечталось — чтобы ЛИС как-нибудь издох. Например, от излишеств. Ну или кто-нибудь его прикончил. Благо, разговоров таких он наслушался в своём окружении более чем достаточно. Даже полицейские и спецслужбистские кураторы, и те говорили, что, по их мнению, ЛИС долго не усидит: должен же его кто-то остановить! После таких душеспасительных бесед хомяк шёл домой, доставал бутылку хорошего коньяка и нажирался в одно лицо. Представляя себе, как он завтра выйдет из дому, купит «Биржёвку», а там на первой странице огромными буквами — сообщение о смерти губернатора.
