Разумеется, от тебя тоже потребуется кое-что. А именно — понятливость, расторопность, умение и желание угодить и готовность к услугам. Обладаешь ли ты этими качествами, я проверю лично. То есть — нанесу тебе визит.
Что касается времени: в ближайшие дни я занят и освобожусь где-то через пять или шесть дней. Можешь прислать мне с этим бэтменом свои предложения по времени и месту. Если их не будет, время назначу я сам — то есть приду, когда пожелаю. Однако в этом случае моё мнение о твоих интеллектуальных и моральных качествах изменится не в лучшую сторону.
Я буду один и без оружия. Можешь оставить при себе пса, это меня мало заботит.
Искренне твой
Полковник Барсуков
PS. Надеюсь, нет нужды напоминать тебе о личной гигиене? В отличие от тебя, у меня острое обоняние, а естественный запах твоей основы мне скорее неприятен. В общем, всё должно быть чистым! Пусть твой пёс хорошенько проверит это перед моим визитом. Иначе я рассержусь не только на тебя, но и на него.
Б.
Действие семьдесят четвёртое и последнее. Эпилог, или Добрая дорога
Утята — живые и правдоподобные ребята.
Кодекс утят. — Цит. по: Кодекс и программа Движения утят. — Кооператив «Озеро»: Изд-во «Причал», 290 г. о. Х.
А теперь — лети, мой суженый! Но только не потеряй то, что так дорого нам обоим! — воскликнула она, сладко трепеща жужжальцами.
Руслания Тухес-Лобио. Ключик от моего сердца. — Серия «Судрогалица Страсти». — ООО «Хемуль», Центрполиграф, 309 г. о. Х.
18 января 313 года о. Х.
Озеро Гарда.
День — вечер.
Сurrent mood: good / нормалёк
Сurrent music: Валерий Зубков — Добрая дорога
Подготовлен и экипирован к полёту Буратина был по полной. Как ему и не мечталось.
Во-первых, его накормили. Буратина нашамался до такого состояния, что глаза б его не смотрели ни на какую пищу. Единственное, чего ему не хватало для полного збс — так это спиртного. Все его намёки на эту тему были проигнорированы.
Во-вторых, ему собрали в дорогу мешок комбикорма.
В-третьих, Тортилла расщедрилась — и разрешила ему взять с собой стимулирующих пиявок. Буратина, по простоте душевной, выгреб всех, что были в дежурке. А на вопрос Тортиллы, зачем ему так много, ответил в том духе, что много не мало, да и вообще — мало ли что. Старая рептилия покачала головой, но возражать не стала.
И наконец, Буратина получил десять соверенов. Которые ему выдал зелёный воин, сказав, чтобы он был в расходах умерен.
Деревяшкин, по простоте своей, спросил у черепахи, нельзя ли ему подкинуть ещё пару монеток. Тортилла на это ответила, что для всякого существа есть генетически определённое количество золота, которым он может владеть без дурных последствий для себя. И что, по её мнению, у Буратины на лбу написано, что больше десяти монет ему давать категорически нельзя, иначе ему же хуже будет. Буратина обиделся и сказал, что у него были сотни соверенов, вот только они все высыпались у него из карманов и растворились в воде. Тут ему пришло в голову, что, может быть, не все они были ненастоящие, и что часть золота до сих пор валяется на дне озера. Каковой мыслью и поделился с черепахой.
Черепаха засмеялась. Сперва Буратина принял это на свой счёт, но когда смех перешёл в громовой хохот, то он понял, что у Всенародно Избранной наступил отходняк. Тортилла смеялась так, что чуть не перевернулась на спину. После чего заявила Буратине, что она вотпрямща поползает по дну и что-нибудь поищет.
Ползала она по нему весь день до вечера, а вынырнула в своём обычном — то есть маловменяемом — состоянии.
— Деньги твои, Буратина, украли кот и лиса, кот и лиса, — бормотала она. — Эти кот и лиса — не просто кот и лиса, они ж-жы-жы, я их ненавиж-ж-жу… Они пришли на озеро, пришли пить мою воду, мерзкие, мерзкие, они напустили в озеро липкую слюнь… Слюнь… Тянется, тянется, кислое гадкое кхх-кххх жы жы… Они хвастают, как они обманули тебя, Буратина, как украли твои деньги… А потом они подерутся, подерутся из-за денег твоих, Буратина… Ж-ж-ж всегда дерутся из-за денег… Гадкие, слюнявые жжж… кхххппп… — тут черепаху одолели судороги и она снова ушла под воду, пуская крупные пузыри.
Буратину этот разговор смутил. Вообще-то он помнил, что у лисы в животе есть тайник, а там столько золота, сколько не было даже у папы Карло. Вряд ли она позарилась бы на его монеты. Понимал он и то, что черепаха не в себе. Но всё-таки какая-то гадкая мыслишка у него в голове зародилась. Монеты с Поля Чудес оказались ненастоящими — а если у лисы они тоже были ненастоящие? В самом деле, откуда она могла достать столько золота? Да и кот вёл себя как-то подозрительно… В общем, бамбук решил при случае рассказать об этом Карабасу. К которому он, собственно, и направлялся. После чего намеревался вернуться к папе Карло, рассказать о своих приключениях, получить заслуженных пиздюлей, и пойти, наконец, учиться.
Во всяком случае, именно это порекомендовали ему утята, с которыми он разговорился, пока черепаха ползала по дну.
С утятами Буратина познакомился наутро, когда проспался и вылез из дежурки. И увидел на пирсе троих — мышку в перьях, небольшого кудрявого ёжика и какую-то птицу, покрытую мелкой рыбьей чешуёй. Все они представились как утята. На наивный вопрос, кто же из них утка, они ответили, что утятами они являются в галактической реальности, а не здесь. Этого бамбук не понял. Но во всём остальном они показались ему существами симпатичными и безобидными, к тому же очень вежливыми: даже к Буратине они обращались на «вы». Хотя и разговаривали чудно́ — например, всё время упоминали в разговоре какой-то «морковный сок» и посмеивались. Буратина решил было, что речь идёт о морквяной выжимке, которой иногда потчевали в вольерах. Но утята стали настаивать, что сок именно морковный. Когда же Буратина вспомнил, что древнюю морковь уничтожил Ясный Перец, утята стали говорить, что моркови-то, может, и нет, а вот сок морковный — очень даже есть. На все остальные вопросы они отвечали загадочными фразочками типа «многого мы ещё не знаем». Буратине почему-то показалось, что это самое «мы» звучит как «ты, дурак деревянный», но по всем понятиям придраться было не к чему.
Тортилла поднялась со дна ближе к вечеру — вся такая свеженькая, вменяемая. Судя по всему, она хорошо отдохнула и напиявилась. Она тут же начала командовать и распоряжаться.
А потом на черепаху приводнился аннулипалп.
Собственно, сам момент Буратина прохлопал. Он сидел на пирсе и болтал с курчавым ёжиком, когда сверху потемнело, а потом над озером снизилось странное существо. Снизилось и деликатно присело на черепаший панцирь.
Аннулипалп был на вид очень лёгким. Тело его — метра четыре на вид — было скрыто в чём-то вроде улиточной раковины, только очень вытянутой. Из неё выглядывала изящная головка с огромными чёрными глазами. Она была бы даже симпатичной, кабы не внушительные жвалы. Стоял аннулипалп на тонких высоких ножках, числом шесть. Но это всё было ничто по сравнению с крыльями. Их было четыре и они были огромные, серо-зелёные. Они мелькали над аннулипалпом, как мельничные крылья, и шумели, как осенний ливень. Буратина аж залюбовался.
