Книга Золото твоих глаз, небо её кудрей, страница 64. Автор книги Михаил Харитонов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Золото твоих глаз, небо её кудрей»

Cтраница 64

На сей раз пенсионер упёрся. Он заявил, что им уже много лет пренебрегают и потребовал разговора с «главным начальником, который реально что-то решает».

Специально для таких целей в канцелярии имелся чиновник, обязанностью которого было успокоение подобных посетителей и выпроваживание их вон. Именно к нему-то Никитона Макрельевича и направили.

Дальнейшие события должны были бы развиваться по следующей схеме. Часа через четыре внешний пост охраны должен был бы зафиксировать, что в журнале посетителей против одной из отметок нет подписи на выход — ни посетителя, ни дежурного. Вообще-то в таких случаях следует поднимать тревогу, но обычно всё дело в том, что какой-нибудь посетитель закатил скандал и его никак не могут унять. Поэтому охранники обычно идут сначала в общий зал, выясняют ситуацию, и только потом действуют по обстановке.

Но на этот раз всё пошло наперекосяк. Именно в это время в канцелярию попытался проникнуть огромный, вусмерть пьяный громила, которому вообще-то даже и назначено не было. Выдворить его по-хорошему не удалось: он подрался с охраной, и если бы там были парни похлипче, то, глядишь, дело кончилось бы хуже. А так — он поломал стойку, зачем-то сожрал журнал посетителей, оторвал одному из охранников гребень, но был побеждён вовремя подоспевшим подкреплением, а также алкоголем. Ему как следует намяли бока и заперли в дисциплинарной камере, чтобы разобраться с ним позже.

Переворот на Шестом Флоте: кульминация

Всё случилось в 19.16, когда на стол подали традиционное деньрожденьское блюдо — фаршированную белую акулу-сюрприз. По традиции, рассечь её чрево полагалось имениннику.

Стоп-кадр. Остановись, мгновенье! Чи-и-из!

Вообразите себе круглый зал, радиусом метров десять, выложенный белым мрамором. Той же высоты и стены: Его Водность не любит низкие тёмные гроты, предпочитаемые чисто-жаберными рыбонами. Нет, сей просвещённый правитель уважает свет и воздух.

Но не отрекается от воды, о нет! Мраморный пол затоплен горячей минералкой сантиметров на восемьдесят: Его Водность любит кушать, сидя по пояс в воде. Злые языки говорят, что Препуций III во время еды плохо контролирует мочевой пузырь и клоаку. Но злые языки всегда говорят что-нибудь злое — на то они и злые, не так ли?

В мутноватую воду смотрится солнце. Откуда падает его свет? Из трёх высоких окон, выходящих на восток. Между окнами в воде видны два тёмных квадрата, два провала, два колодца. Левый ведёт в подводный коралловый сад с актиниями, правый — через сифон — в наземный сад с пионами. Их Водность чаще ныряет в правый. Император обожает пионы.

А что это за серебристые тени в воде? Всего лишь маленькие пираньи, выведенные в Директории по специальному заказу Его Водности. Их крохотный мозг устроен так, что он не тронут гостей. Зато все крошки, все объедки со стола немедленно будут ими съедены. Как и все нечистоты, случись им осквернить эту воду. Впрочем, слышите тихое журчание? Это декоративный водопадик в углу старается. А где-то внизу шумят могучие насосы — но тихо, очень тихо.

Где слуги? Почему не шумят они, не суетятся, не звякают приборами? Они отосланы. Посторонние не нужны, когда уважаемые существа кушают. А кто более уважаем, нежели собравшиеся здесь? Слуги явятся через полчаса, когда основное блюдо будет изрядно поедено. Но тогда и им что-нибудь достанется, это традиция.

В центре зала — огромный овальный стол, украшенный наземными цветами. Мелкие белые и розовые цветочки перевиты крохотными красными ленточками. Ах нет, это червячки, детское лакомство. Но Её Ламинарность Констатация — снежно-белая, иссохшая саламандра, с пожелтевшими перепонками между пальцами — любит червячков до сих пор. Жаль, что она их не видит: глаза её поразила катаракта. Ничего страшного, прямо перед ней стоит вазочка с любимым лакомством, которую придвигает к ней любезный Эрекций. Ах, как он хорош — тонкий, стройный, с интеллигентным лицом, в элегантном резиновом мундире в облипочку! Вот она, истинная опора трона!

Кстати о троне и его обладателе. Государь Император Препуций Третий восседает на почётном месте — сбоку овала, то есть ближе всех к пище. Он покачивается в воде, в любимом розовом креслице со свинцовыми ножками. Он уже прикончил порцию планктонного паштета и даёт роздых желудку, чтобы с новыми силами приступить к главному блюду.

Не будем скрывать: лицо Его Рыбности — зелёное с жёлтым узором — несёт следы прожитых лет, страстей, излишеств. Морщины возле жабр, обвисшие ноздри, снулые глаза, вот это вот всё. Но на самом дне его выцветших очей — не тупая покорность судьбе, а воля к бытию. Наперекор всему он цепляется за жизнь.

Вау! А кто это у нас такой пристроился на плече Государя — маленький, светло-коричневый, похожий на большую гусеницу с шипами? Это великий государственный деятель, канцлер Прошка. Он смешно шевелит амбулякральными ножками и тянется к своей мисочке с планктоном. Ах, Прошка, в тебе всего-то сорок сантиметриков! Не дотянешься ты, нет! Ничего-ничего, сейчас старый генерал — вот он сидит рядом и таращится в пустоту — тебе поможет, если успеет. Ах нет, не успеет.

Запомните их такими. Хоть нена́долго.

Но что тут у нас на столе? О, почти весь стол занят. На огромном серебряном блюде лежит акула. Как ужасна её оскаленная пасть, и какого нежного цвета её брюхо! Да, оно вскрыто и потом зашито. Внутри него — не склизкие внутренности, а какой-то интересный сюрприз. Если сюрприз окажется неинтересным, Его Водность будет очень недоволен. Но заместитель Министра Двора всегда придумывал что-нибудь новенькое. Неужели он сейчас оплошает?

Сейчас мы ножичком и вилочкой тебя…

Переворот на Шестом Флоте: кульминация

Его Императорская Водность не успел сделать первый надрез на брюхе акулы, как оно треснуло. Изнутри выпростались зелёные руки. Они схватили императора Препуция за жабры и втащили его голову внутрь. Прошка едва успел сползти на стол.

Пока все в растерянности булькали и сепетили, Его Водность подрыгал-подрыгал ластами — да и обмяк.

А из разорванного брюха вылез ни кто иной, как Никитон Ойшпиц. По-прежнему пластиножаберный, но уже не жалкий. О нет! Лик его был ужасен. И весь он был ужасен — как Божия гроза, например.

С ног до головы лихой пенсионер был перемазан кровью. А в руке его зловеще поблёскивала ручка от мясорубки.

Начал Никитон с того, что с размаху охуячил этой самой ручкой принца Эрекция по ноздрям, а потом вогнал её же ему в самую глотку.

Потом он схватил канцлера Прошку и одним движением челюстей перекусил его на две части. Хрусть — и пополам! И немедленно отъел от вентральной стороны левого огрызка изрядной кусок.

Бедные, бедные маленькие ножки! Он и ножки съел!

Подкрепившись таким манером, он порвал пасть и жабры престарелой альбиноске. Генералов он вниманием не удостоил, а вместо этого подплыл к двери, открыл её и позвал стражу. Которой через пару минут и сдался. А сдавшись — сделался лицом цвета молодого салата и свалился в обморок.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация