Опустошённый и разочарованный, Пьеро лежал навзничь, закинув руки за голову. Ухо ловило обрывки разговора.
— …понять, зачем ты на них работаешь… — плыл карабасов бас.
— Я тебе уже сто раз говорил, — голос Болотного Доктора был злым, нервным. — Власть — это вообще зло. Но из двух зол надо выбирать меньшее. Эти хотя бы за цивилизацию. Какую-никакую.
— Во-первых, никакую. Во-вторых, если слишком хорошо работать на меньшее зло, оно станет больше.
— Ну, с этим не ко мне. Я же сказал, что не очень стараюсь.
— Вот и они, наверное, тоже так думают… Ладно. Не будем разводить лирику. (На слово «лирика» Пьеро снова напрягся.)
— Мне нужен твой совет, — продолжал раввин. — Как бы мне добраться до Мальвины с Артемоном? Я рассчитывал на Базилио. Но кота мы потеряли. А в живых оставлять эту сладкую парочку я не собираюсь.
Эти слова потрясли и смяли всё существо Пьеро не слабже копыта кладрубской кобылы.
Нет, в принципе-то он понимал, что Карабас Мальвине предательства не простит. Но понимал он это именно что в принципе. На практике же вопрос до сих пор как-то не вставал, а подумать о перспективе вечно обдолбанному Пьеро было как-то сложновато. Он просто плыл по течению и делал, что велят. Однако сейчас всё стало до ужаса понятно и очевидно. Его любимую хотели убить. И собирался это сделать ни кто иной, как шеф, которому Пьеро, при всех своих закидонах, привык доверять и на него полагаться.
От осознания этого факта у маленького шахида дичайше скакнул адреналин. Сосуды сжались, давление поднялось, кровь ударила в голову. Голова заболела так, что поэт чуть было не заорал как резаный.
— Ну, я к ним иногда заглядываю, вот как к тебе, — рассуждал тем временем Дуремар Олегович. — Насколько я понимаю, у них там не шоколадно. Во-первых, их всего двое. Электорат — насекомые и мелкие зверушки. До настоящего оружия они не добрались. Есть тесла и несколько ракет. Вообще-то управляемых, но пульт где-то внизу. То есть запустить-то они их могут. В белый свет как в копеечку. В принципе, базу можно взять в лоб. Если припахать нормальных бойцов…
К этому моменту в голове Пьеро всё, наконец, улеглось. Даже боль отступила. Ситуация стала чёткой, ясной и совершенно однозначной. А именно:
Карабас действительно намерен убить Мальвину, единственную и вечную любовь Пьеро.
Имея на то очень веские причины. Так что просить, рыдать, валяться в ногах — бесполезно.
Карабас понимал, что Пьеро это не понравится. Но Пьеро был ему нужен — хотя бы как эмо-транслятор.
Не потому ли он с такой снисходительностью относился к употреблению Пьеро айса, и всегда выделял ему хорошую пайку? Так что Пьеро постоянно ходил или обдолбанный, или на отходняках?
А ведь айс не только способствует раскрытию сверхъестественных способностей, но и подавляет способности естественные.
В первую очередь — способность здравого рассуждения.
Но сейчас Карабас прокололся.
Вероятно, из-за сочетания трёх факторов:
беспокойства из-за Евы,
алкоголя,
неожиданного визита Дуремара Олеговича.
Очевидно, основным был третий фактор. Визит потребовал от Карабаса концентрации внимания. Так что о лежачем Пьеро за стеночкой он то ли забыл, то ли решил, что это неважно.
Опять же, скверная звукоизоляция — об этом раввин мог и не знать.
Обычно Карабас страховал себя полусознательным ментальным контролем. Но лазить в больную голову больно — это Пьеро знал по собственному опыту телепата.
Так что, вероятнее всего, касаться сознания Пьеро Карабас сейчас инстинктивно избегает.
И сделает это лишь тогда, когда вспомнит, что вообще-то надо.
Из этого, в свою очередь, следовало:
У Пьеро есть буквально пара минут, чтобы принять какое-то решение.
Иначе Карабас прочтёт его мысли и пример меры.
Какие именно — неизвестно, но вряд ли гуманные.
В лучшем случае он заставит Пьеро принять хорошую дозу айса, а потом поработает с его памятью.
В худшем — парализует на несколько дней, а потом пленит Мальвину и заставит Пьеро убивать её своими руками. В воспитательных целях, например.
Хотя, скорее всего, Карабас не сделает ни того, ни другого, а придумает что-нибудь третье. Но, так или иначе, помочь любимой Пьеро не сможет ни в каком случае.
Единственный способ предотвратить подобное развитие событий — немедленно бежать.
Бежать к Мальвине, чтобы предупредить её и увести с базы.
Как добраться до базы, проникнуть на базу и т. п. — вопросы крайне важные, но их можно отложить на потом.
Однако бежать нельзя: выход тут один, через проходную комнату, где сейчас находится Карабас.
Теоретически можно выпрыгнуть в окно.
Высота — шесть с половиной метров. Если бы Пьеро был в норме и хотя бы в тактических ботинках — следовало бы поступить именно так.
Но у него разбита голова и он босой. Шансов на нетравматическое приземление и немедленное бегство достаточно мало.
Вывод: необходимо отключить сознание. Желательно — на время, пока Карабас не уйдёт или не заснёт.
Лучший… нет, какое там лучший! — единственно доступный в данной ситуации вариант — так как айса и других подобных средств у Пьеро под рукой нет — крепко удариться головой о что-нибудь твёрдое.
Будет адски больно.
А в сочетании со свежим сотрясом — чревато очень скверными последствиями.
Но других вариантов нет.
«Я шахид по базовой модели» — напомнил себе Пьеро. Он сосредоточился на идее боли и жертвы — неизбежной и желанной боли, прекрасной и желанной жертвы. Рывком поднялся (голову как будто проткнуло чем-то изнутри, но он выдержал), встал посреди комнаты. Теперь только выбрать стенку попрочнее и…
— Что такое? — взревел прямо в голове голос Карабаса.
В ту же секунду маленький шахид потерял контроль над своим телом. Через мгновение он уже валялся на полу, не способный пошевелиться. Но сознание, к сожалению, его не покинуло, хотя затылок трещал со страшной силой.
— Так-так-так, — гудел бар Раббас, обшаривая его голову. — Подслушивал… так, это стихи… а это совершенно лишняя информация… та-ак, а это что?!
В этот миг дверь номера хлопнула. Застучали копыта.
— Шеф, приве-е-ет, — раздался замученный голос Евы Писториус. — Ну я ща сдохну-у-у…
— Где?! Ты?! Была?!! — заорал раввин.
— Шеф, ну чего вы так… я с работы… Я совсем не справляюсь… Да вы сами посмотрите…
Невидимые тиски, удерживающие Пьеро, исчезли. Карабас торопился удостовериться в верности своей возлюбленной. И переключил всё внимание на неё.
