Не исключено, что численность как действующих отрядов, так и партизанского резерва командиры и комиссары иной раз сознательно завышали, чтобы выбить из Москвы больше винтовок и патронов.
Продовольствием партизаны снабжались главным образом за счет местного населения. Нередко это были действительно добровольные пожертвования, особенно там, где советские партизаны пользовались широкой народной поддержкой – в Белоруссии, некоторых районах Смоленской и Орловской области и украинского Полесья. Крестьяне, чьи сыновья и мужья ушли в партизаны, охотно помогали своим всем, чем могли, но при этом порой отказывались отдавать продукты «чужим» отрядам, даже если они входили в одну со «своим» партизанскую бригаду. Сохранился замечательный документ – обращение, которое староста («старшина») белорусской деревни Новоселки Тимофей Зим и 23 крестьянина направили 27 августа 1943 года командованию партизанской бригады «Народный мститель»: «Просим командование указанной бригады о том, что отряд имени Котовского вырос среди населения деревни Новоселок, а поэтому желаем и впредь помогать отряду имени Котовского, но ни какому-либо другому. Просим наше желание удовлетворить. К сему подписуемся».
Рост партизанского движения, которое достигло и прифронтовой полосы, беспокоил немцев, тем более что там было много мужчин призывного возраста, которые могли влиться в ряды партизан. Геббельс 4 декабря 1943 года с тревогой отмечал в дневнике: «Я получил более подробный доклад о положении на Востоке… Мы совершили крупную ошибку, своевременно не эвакуировав мужское население из оставляемых нами районов. По мере продвижения вперед Советы сразу же мобилизуют в армию мужское население. Большинству мобилизованных даже не выдается военная форма, они носят только красные нарукавные повязки. Таким образом, Сталин очень легко получил 400–500 тысяч солдат. Кроме того, пока мы оставляли мужское население непосредственно за линией фронта, опасность формирования партизанских отрядов не могла быть устранена».
Большинство партизанских отрядов предпочитало нападать на гарнизоны, состоящие из полицейских или бойцов коллаборационистских формирований, прекрасно понимая, что это гораздо более легкая добыча, чем немецкие гарнизоны, и тем более – части регулярной немецкой армии. В Москве же были заинтересованы, чтобы партизаны в первую очередь боролись против немцев, вынуждая их снимать с фронта дополнительные соединения для проведения карательных операций. В августе 1942 года представитель Центрального штаба партизанского движения в треугольнике Витебск – Полоцк – Орша Сикорский докладывал Пономаренко: «В Полоцком районе с июня месяца действует бригада т. Марченко Аркадия (ранее комиссар танкового батальона, член ВКП(б), белорус), состоит из 7 отрядов, в которых насчитывается 888 человек. Люди, находящиеся в бригаде, в большинстве своем местные и незначительная часть товарищи, оставшиеся в окружении и вышедшие из плена». Другая бригада, под командованием Сташкевича, действовавшая в том же районе, состояла из 532 человек в 5 отрядах. Сикорский побывал в расположении обеих бригад в последней декаде июля. Он полагал, что партизаны не используют всех имеющихся возможностей для борьбы с немцами: «При наличии такого большого количества партизанских отрядов на территории Белоруссии, плюс к тому несчетное количество засланных диверсионных групп, и зная точное расположение мелких незначительных немецких гарнизонов, как то: Дретуль – 200 человек, станция Оболь – 70, станция Язвино – 40 человек, Езерища – около 100 человек и т. д. Правда, все они находятся в устроенных там укреплениях – дзотах, домах, обгородились проволокой, заграждениями, но это нас не должно страшить, мы должны повести решительную борьбу с немецкими оккупантами, т. е. нападать на эти гарнизоны и уничтожать их.
А наши командиры болеют одной плохой и нездоровой болезнью. Это боязнь, что при нападении на эти гарнизоны партизанские отряды будут нести больше потерь. В частности, это относится к командирам бригад т.т. Короткину и Фалалееву.
Характерный случай произошел в бригаде т. Короткина. Когда 22 июля при столкновении с немцами был убит один партизан, то целый день, начиная от руководства и кончая партизанами, были разговоры о нем. Если и нападут, то уж после этого будут отдыхать месяц и разговаривать полтора (бригады Дьячкова, разгром станции Бычиха).
Или другой вопрос. Наши товарищи поставили перед собой первую задачу – это борьбу с изменниками Родины, полицейскими, бургомистрами и другой нечистью. Я не хочу сказать, что с этими предателями не надо вести борьбы, это будет неправильно, но это не главная задача.
Главная задача и первоочередная – это борьба с немецкими оккупантами, а у нас получается наоборот. А когда проанализируешь последние указания и распоряжения германских оккупационных властей, то ясно видно, что им это и надо, чтобы партизанские отряды вели борьбу не с их войсками, а с полицейскими отрядами. В то время, когда мы можем и должны будем повести по отношению к полицейским работу – это ставка на разложение их.
Изучая некоторые полицейские отряды… чувствуешь, что у них сейчас состояние неуверенности в победе германского оружия, но, боясь того, что партизаны их расстреляют, боятся переходить на их сторону.
Имеют место несколько фактов, когда из отдельных полицейских отрядов добровольно несколько полицейских перешло на сторону партизан, то с других отрядов подсылают детей, старух, узнать, что партизаны с ними сделали.
23 июля был случай в бригаде т. Фалалеева, когда начальник полицейского Езерищенского отряда Ананьев вместе с бургомистром волости Новиковым и еще тремя полицейскими на полуторке с двумя ручными пулеметами, автоматом и винтовками приехали в отряд и сдались».
Сикорский приказал командирам бригад и отрядов «взяться активней за борьбу с оккупантами и перестать отсиживаться в лесах». При этом он признавал, что без поставок боеприпасов из центра всерьез активизировать операции вряд ли удастся: «Нужны патроны отечественные, мины, отсутствие боеприпасов часто срывает боевые операции».
Сикорский отмечал: «Местное население за последнее время стало идти в партизанские отряды, однако в ряде отрядов им отказывают в связи с тем, что у него с собой нет оружия. Нужно дать указание не отказывать им, а принимать. Этими силами создадим резерв, а если нужно будет, возьмем в армию».
О том же 14 августа 1942 года сообщал Пономаренко секретарь Минского областного комитета Климов: «Все чаще происходят столкновения не с немцами, а с полицейскими отрядами, отрядами самопомощи (группы самозащиты, как правило, разбегаются при появлении партизан, а украинцев оккупанты пока в дело борьбы с партизанами не включают, они стоят гарнизонами) …Воевать приходится с белорусами и русскими, хотя в значительной степени и спровоцированными, находящимися в полицейских и других отрядах». Как и Сикорский, Климов предлагал эти отряды стараться не уничтожать в открытом бою, а разлагать изнутри с помощью засланной агентуры.
Что греха таить, партизанам гораздо проще было сражаться с коллаборационистами, а не с хорошо вооруженными и обученными регулярными немецкими частями. Немцев также устраивало положение, когда русские сражались с русскими, белорусы – с белорусами и т. п. Это позволяло сохранять жизни немецких солдат и отвлекать партизан от борьбы против фронтовых коммуникаций.
