Осенью 1942 года партизаны из Белоруссии стали все чаще проникать на территорию более спокойных Литвы и Латвии. 8 октября 1942 года командование тыловых войск в рейхскомиссариате «Остланд» с тревогой обращалось к командованию войск тылового района группы армий «Центр»: «Усиление партизанской деятельности в Белоруссии и в тыловых районах “Север” и “Центр” за последнее время стало сильно угрожать латвийскому пограничному району, в частности, железнодорожным участкам Двинск – Полоцк и Розиттен – Себеж. По последним данным, организационный центр партизан предполагается в так называемом углу между Освея и Дрисса, где Латвия граничит с районами командующего охранными войсками и тыловым районом группы армий “Север” (281-я охранная дивизия) и командующего охранными войсками и тыловым районом группы армий “Центр” (201-я охранная дивизия) и с Белоруссией.
Эта далекая, необозримая лесистая и болотистая местность способствует созданию партизанских отрядов, которые состоят из хорошо организованных групп и имеют военное командование. По сообщению связистов, партизаны имеют определенные задачи, которые прежде всего сводятся к нарушению железнодорожного сообщения… Этот район преимущественно населен русскими, которые в результате значительного коммунистического влияния большей частью должны рассматриваться как большевистские партизаны».
Но отнюдь не все русские жители латвийско-белорусского пограничья с энтузиазмом приветствовали советских партизан.
Начальник латвийского таможенного поста Лудсен Крогер 8 октября 1942 года сообщал: «24.9.1942 г. в комендатуру Варцова явились 3 русских мужчин и 4 женщины из Розики. Мужчины получили “приказы о явке” от партизанского отряда и избежали увода путем побега на латвийскую территорию. На основании устного распоряжения коменданта населенного пункта 5 лиц временно пребывают на латвийской территории, охраняются полицией и используются для работы по сбору урожая.
19-летний, не призванный на службу Валентин Бардовский из Плоди под Розикой дал следующие показания: “24.9.1942 г. в Розике, как я слышал, было 50 партизан. Они были вооружены, частично в форме, частично в гражданском. Кавалеристов среди них не было. Я убежал, когда услышал, что партизаны пришли. Один из партизан раздал всем мужчинам от 16 до 45 лет приказы о явке. Соответственно этим приказам “призванные на службу должны 25.9.42 года в 14.00 явиться на сборный пункт в деревне Селадково… Они должны принести с собой документы и продуктов на 10 дней. В случае неявки их ожидает штраф. Подпись. Штаб Рабоче-Крестьянской Красной Армии”.
Большинство мужчин стараются укрыться где-нибудь, чтобы избежать призыва. Партизаны часто уводят их непосредственно с поля. Члены партийной организации принадлежат к партизанам уже давно, из Розики до сих пор минимум 13 человек.
Директор школы Шерснев из Розики, который тоже плохо относится к партизанам, убежал в Дриссу. За это партизаны забрали все у его жены и жестоко с ней обращались».
Но в Прибалтике база для массового партизанского движения отсутствовала. Здесь основная масса населения Советы ненавидела больше, чем нацистов, хотя и к последним не питала больших симпатий, рассматривая их лишь в качестве «меньшего зла». А вот в Восточной Белоруссии и ряде российских областей, где было немало искренних сторонников советской власти, партизанское движение расцветало пышным цветом. Особенно беспокоили немцев налеты партизан на важные фронтовые коммуникации, усилившиеся после окружения армии Паулюса в Сталинграде. Как отмечал в начале декабря 1942 года штаб войск по охране тыла группы армий «Центр», «партизаны в основном производят налеты на те районы, которые охраняются только полицией (район Середина Буда – Локоть – Севск – ж.д. Середина Буда – Севск). Бургомистры, назначенные немецким командованием, а также полицейские были убиты. Спастись удалось только тем, кто успел бежать. Имущество этих лиц было сожжено».
Со второй половины 43-го года, когда немцы начали покидать большую часть оккупированной советской территории, процесс разложения среди коллаборационистских формирований усилился. Многие их члены не хотели покидать родные места и предпочитали дезертировать и переходить на сторону партизан. После того как в августе 43-го армия Каминского покинула подготовленный к эвакуации Локоть, среди бойцов РОНА усилилось разложение. Но Пономаренко, как кажется, преувеличивал степень деморализации людей Каминского, когда 19 августа 1943 года с явным удовлетворением докладывал Сталину: «В Локотском районе Орловской области около двух лет действовала сформированная немцами из военнопленных и предателей бригада Каминского. По сообщению командира партизанского соединения т. Горшкова, в результате проникновения партизанской агентуры в бригаду и проведенной работы по ее разложению бригада перестала существовать как боевая единица. Штаб ликвидирован. Каминский, его заместитель Белый (Белай. – Б.С.) и начальник штаба Шевыкин из Локоть удрали. Один полк разбежался, второй и третий разоружены, командиры этих полков и другой командный состав арестованы».
11 октября 1943 года Пономаренко докладывал Сталину: «Из бригады Каминского… продолжается дезертирство и случаи перехода на сторону партизан. По данным на 4. 10. база продовольственного снабжения Лепельской зоны отпускает Каминскому продукты только на 3665 человек. Вероятно, это все, что осталось от его бригады, насчитывавшей в августе 12 тысяч человек». А 27 октября 1943 года заместитель начальника Центрального штаба партизанского движения С. Бельченко докладывал: «23.9. в районе Лепель немцы расстреляли командира полка изменников из бригады Каминского за попытку перехода его полка на сторону партизан. 4, 6 и 7 батальоны этой же бригады восстали против немцев и с боем отошли в леса для присоединения к партизанам.
25. 9. из той же бригады к партизанам ушло более 30 танкистов…
20–25. 9 из Сенно – 150 км юго-западнее Витебска на сторону партизан перешли с полным вооружением 264 изменника из 4 и 5 батальонов кавполка бригады изменника Каминского».
Также и в итоговом отчете 1-й партизанской бригады имени Заслонова отмечалось: «В связи с тем, что партизанское движение в Сенненской зоне не уменьшалось, а развивалось, отряды самообороны в деревнях не привились, так как народ все больше и больше сочувствовал партизанам – уходил в партизанские отряды. Немецкие захватчики переселили из Локотского округа бригаду РОНА предателя Каминского, который насадил густую сеть гарнизонов в нашей зоне.
Каминский неоднократно призывал население поддерживать его мероприятия по борьбе с партизанами, помогать “народникам”, но все это впустую, так как народ наш в подавляющей массе понимал, кто такой Каминский и его народники. А партизаны так встретили появление в партизанской зоне каминцев, что они вынуждены были ездить на грабеж в окрестные деревни, только имея на вооружении артиллерию и бронетранспортеры (точно так же сегодня российские войска в Чечне даже за водой ездят только большими группами и под прикрытием бронетехники. – Б.С.). Вскоре предателю Каминскому со всей своей бандой пришлось убраться в другое место на запад. Это поражение Каминский сам признает, как видно из выпущенной им листовки». Тут партизаны выдавали желаемое за действительное. Бригада Каминского все-таки сохранила боеспособность и еще не раз участвовала здесь в боях с партизанскими отрядами.
