Не избежали депортации также карачаевцы и балкарцы. Если в Чечне, до которой немецкие войска так и не дошли, под выселение попали как действительные участники партизанской борьбы, так и ни в чем не повинные мирные жители, то в Карачае и Балкарии жертвами депортации стали те, кто в лучшем случае сохранял нейтралитет или даже сотрудничал с советской властью. Ведь все активные коллаборационисты покинули Балкарию и Карачай вместе с отступающей германской армией. Кстати сказать, им еще относительно повезло. После войны западные союзники выдавали мусульман Кавказа и Поволжья не столь активно, как русских и уроженцев восточной Украины и восточной Белоруссии. Те же, кто был выдан, либо расстреливались, либо отправлялись на 20 лет в ГУЛАГ. Выжили там немногие, хотя уцелевшие были освобождены по амнистии значительно раньше – в 1956 году. По утверждению английского историка Николая Толстого, «в 1946 году на Западе находилось предположительно около 80 тысяч мусульман, и непохоже, чтобы их насильно репатриировали». Позднее многие кавказские мусульмане перебрались в Египет, Турцию, Сирию и другие исламские страны и больше уже никогда не вернулись на родину. Возможно, поэтому в последующие годы, вплоть да нашего времени, сепаратистские тенденции среди карачаевцев и балкарцев оказались выражены слабее, чем среди чеченцев. Ведь в спецпоселениях, где шансов выжить было все-таки больше, чем в исправительно-трудовых лагерях, оказались многие активные участники чеченского повстанческого движения. Некоторым партизанам удалось скрыться в высокогорье и избежать депортации. В результате в Чечне сохранилась преемственность традиции Сопротивления, а в Карачае, Балкарии и Кабарде она была в определенной мере утрачена.
По свидетельству фельдмаршала Э. Манштейна, бывшего командующего 11-й немецко-румынской армией, действовавшей в Крыму, «татары сразу же встали на нашу (немцев) сторону. Они видели в нас своих освободителей от большевистского ига, тем более, что мы уважали их религиозные обычаи…» Стремление советской власти искоренить исламскую религию и традиционные обычаи крымских татар были важнейшим фактором, толкнувших их на сторону Германии. Немаловажным было и то, что национал-социалисты считали крымских татар арийским народом. Еще в октябре 1941 года, когда немецкие войска сражались на Перекопе, крымские татары начали дезертировать из Красной армии, уходя в свои аулы. Они агитировали русских и украинских бойцов следовать их примеру. Отдельные отряды татар нападали на отступающие советские части. Татары также разграбили сами или выдали немцам большинство созданных перед войной продовольственных баз, предназначашихся для партизан. Для борьбы с партизанами татары при содействии немцев создали отряды самообороны по 70–100 человек, в которых в качестве инструкторов находились немецкие унтер-офицеры. Уже к концу января 1942 года было сформировано 14 татарских рот самообороны во главе с немецкими офицерами численностью 1632 человека, а около 9 тыс. татар-добровольцев были направлены во вспомогательные части 11-й немецкой армии. Политическое руководство татарскими ротами осуществлял Симферопольский мусульманский комитет, претендовавший на роль крымско-татарского правительства. Комитет издавал газету «Азат Кирим» («Свободный Крым»), тираж которой к лету 1943 года достиг 15 тыс. экземпляров. Все бойцы добровольческих формирований получили право получить в частную собственность по 2 га земли. Начальник II партизанского района Крыма И.В. Генов 31 января 1942 года с тревогой докладывал в Москву: «Местное татарское население успешно вооружается… немцами, цель – борьба с партизанами… Надо полагать, что в ближайшие дни они начнут практиковаться в борьбе с нами. Мы готовы к этому… хотя понимаем, что вооруженные татары куда опаснее… немцев и румын». Польза татар в антипартизанской борьбе заключалась в том, что они прекрасно знали местность, часто даже лучше, чем партизаны, среди которых преобладали бойцы и командиры Красной армии, прежде жившие в Крыму. Немаловажным фактором был и высокий моральный дух крымско-татарских формирований. Ведь татары, как и кавказские горцы, сражались за родную землю, за веру и обычаи предков. В этом отношении они значительно превосходили румын. Отряд татарских добровольцев в 250 человек также сражался с советскими войсками под Керчью в феврале 1942 года. А в апреле того же года численность рот самообороны возросла до 4 тыс. человек, и у них имелся еще постоянный резерв в 5 тыс. человек. В ноябре 1942 года роты были сведены в 8 батальонов, а весной 43-го был сформирован еще один. Батальоном, как правило, командовал татарский офицер, в нем также находился один немецкий офицер для связи с германским командованием и 8 немецких унтер-офицеров – инструкторов. По свидетельству уцелевших крымских партизан, порой татары были беспощаднее и профессиональнее немцев.
Еще в декабре 1941 года на совещании с генералами Гитлер утверждал: «Надежными я считаю только мусульман… и не вижу опасности в создании чисто мусульманских частей…» А выступая в рейхстаге 24 мая 1942 года, фюрер заявил: «В частях германской армии, наряду с литовскими, латышскими, эстонскими и украинскими легионами, принимают участие в борьбе с большевиками также татарские вспомогательные войска… Крымские татары всегда отличались своей военной доблестью и готовностью сражаться. Однако при большевистском господстве им нельзя было проявить этих качеств… Вполне понятно, что они плечом к плечу стоят с солдатами германской армии в борьбе против большевизма».
Лидеры Симферопольского мусульманского комитета не раз обращались к Гитлеру с просьбой разрешить создание Крымскотатарского государства и Татарской национальной армии, а также возвращение в Крым татар из Турции и Болгарии, а в дальнейшем депортировать из Крыма представителей других народов. Однако Гитлер предполагал использовать Крым для германской колонизации и не спешил удовлетворить крыско-татарские национальные чаяния, не удовлетворив ни одно из политических требований мусульманского комитета.
После сталинградского поражения и ухода немцев с Кавказа в татарских батальонах началось разложение. Один из них перешел в полном составе на сторону партизан, в других возросло дезертирство. Треть батальонов была разоружена немцами как «неблагонадежные», а их солдаты отправлены в концлагеря. Остальные две трети батальонов были признаны заслуживающими доверия, поскольку в них служили люди, искренне ненавидевшие советскую власть. Они приняли участие в боях с Красной армией в апреле – мае 1944 года, а затем эвакуировались из Крыма вместе с немецкими войсками. После эвакуации из Крыма они были сведены в трехбатальонный горно-егерский полк СС. В июле 44-го полк был развернут в 1-ю горно-егерскую бригаду СС численностью в 3,5 тыс. человек, из которых примерно четверть составляли немцы. Позднее часть крымских татар была переброшена во Францию и сражалась против партизан «маки» в составе Волжско-татарского легиона. Большая часть татарской бригады была включена в тюркскую дивизию СС, а примерно один батальон – в 35-ю полицейскую дивизию СС. Всего в германской армии служило 15–20 тыс. крыско-татарских добровольцев. Значительная часть из них избежала выдачи Советскому Союзу после войны и осела в Турции и других странах Ближнего Востока. В Красную армию было призвано 10 тыс. крымских татар, из которых большинство дезертировало. В советских партизанских отрядах сражалось 1130 татар, что составляло примерно одну десятую от общего числа крымских партизан. Среди партизан погибло 96 татар, пропало без вести 103 и дезертировало 177.
