Рендулич, характеризуя первые месяцы партизанской войны в Югославии, отмечал, что мелкие отряды партизан нападали «на автомашины, на места расквартирования немецких штабов и подразделений и даже на отдельных солдат. Кроме того, они минировали дороги, взрывали железнодорожные и шоссейные мосты, резали телефонный кабель. От коварных действий партизан несли большие потери даже крупные немецкие подразделения. Нападения партизан отличались традиционной жестокостью». Еще раз повторю, что не меньшую жестокость проявляли партизаны и на других театрах боевых действий.
Подготовку к широкомасштабной партизанской войне в Югославии коммунисты начали еще до германского нападения на СССР. Еще 13 мая 1941 года, всего через 26 дней после югославской капитуляции, Иосип Броз Тито радировал в Москву главе Коминтерна Георгию Димитрову: «Мы организуем боевые отряды, воспитываем свои военные кадры, готовим вооруженное восстание в случае нападения на СССР».
4 июля 1941 года в Белграде на вилле Владислава Рибникара, издателя газеты «Политика» и одного из самых богатых попутчиков коммунистов, состоялось совещание членов ЦК Коммунистической партии Югославии, на котором Тито предсказал, что борьба между Германией и СССР будет долгой и окончится советской победой. Было решено готовить всеобщее восстание против оккупантов. Члены ЦК разъехались по регионам. Вскоре выяснилось, что итальянский оккупационный режим в Далмации весьма мягкий, и итальянцы имеют репутацию защитников сербов и евреев от усташского террора.
В Черногории, где были сильны националистические настроения, восстание началось на следующий день после того, как 12 июля было объявлено о присоединении Черногории к Италии в качестве королевства под властью одного из итальянских принцев. Повстанцы уничтожили и взяли в плен 2 тыс. итальянских солдат и захватили почти все города, кроме столицы страны Цетинье. Восстание было подавлено переброшенной 5 августа итальянской дивизией «Венеция», причем на стороне итальянцев выступили местные албанцы и боснийцы-мусульмане, а во главе черногорских повстанцев, ушедших в горы, стоял будущий диссидент коммунист Милован Джилас. Коммунисты в Югославии опирались на студенчество, шахтеров и часть ремесленников, так как в начале войны их влияние среди крестьянства было незначительным.
Сербия в тот момент имела в смысле восстания гораздо лучшие перспективы, чем Далмация и Хорватия, поскольку германская оккупация была тяжелее итальянской, а марионеточное правительство генерала Милана Недича, в отличие от правительства главы усташей Анте Павелича у хорватов, не пользовалось популярностью в сербском народе. В середине августа 1941 года в Сербии коммунисты подняли восстание и овладели территорией с центром в городе Ужице в Западной Сербии. Были разоружены или уничтожены отряды четников Драже Михайловича и гвардейцы квислинговского правительства Недича. Тито стал президентом Ужицкой «Красной республики», Эдуард Кардель – министром иностранных дел, Александр Ранкович, отвечавший за партизанское движение в Сербии, стал также начальником Службы безопасности, а Джилас – министром печати и редактором единственной газеты «Борба». Начальником штаба народно-освободительной армии стал бывший капитан королевской армии черногорец Арсо Йованович, только что вступивший в ряды партии. В 1948 году в конфликте Тито со Сталиным, будучи начальником Генштаба, он неосторожно принял сторону Сталина и был убит во время раскрытия антититовского заговора. Площадь Ужицкой республики составляла 19 тыс. кв. км, а население превышало миллион человек. Партизанская армия к концу 1941 года состояла из 90 отрядов и ряда отдельных батальонов и чет (рот). В ходе контрнаступления на освобожденную территорию в период с 24 сентября по 15 ноября немецкие войска, ударную силу которых составляла 342-я пехотная дивизия, смогли оттеснить партизан из Мачвы, Посавины и средней части Шумадии на рубеж Кралево, Рудник, Лиг, Валево, Крупань и приготовиться к штурму Ужицы. За этот период только солдаты 342-й пехотной дивизии убили в бою 905 партизан, а 2865 партизан, захваченных в плен, немцы расстреляли. Кроме того, было арестовано 22 775 мирных жителей – сербов, подозреваемых в связях с партизанами или в качестве заложников. Из числа арестованных был отпущен только 1171 человек, остальных расстреляли или заключили в концлагерь. 20 октября 1941 года за убийство 10 и ранение 26 немецких солдат было расстреляно около 7 тыс. мужчин – жителей Крагуеваца, в окрестностях которого и произошло нападение. Еще полторы тысячи человек были расстреляны в Валево. Было также сожжено несколько сел, угнаны тысячи голов скота. Этот террор заставил четников Михайловича отказаться от активных действий против немцев (столкновения с хорватскими усташами продолжались). Тут сыграло свою роль и то, что основная масса четников была местными крестьянами, опасавшимися за свои семьи и хозяйства, разоряемые немцами, тогда как большинство коммунистов были горожанами – выходцами из других районов Югославии. Будущий биограф Тито Владимир Дедиер, осенью 1941 года состоявший политическим комиссаром в Крагуеваце, вспоминал: «Отряды четников обычно состояли из более пожилых, женатых мужчин, зажиточных крестьян. Они ночевали дома в деревнях, и время от времени для прохождения боевой подготовки их вызывали в штаб. Мне стоило больших трудов убедить их командиров вокруг Крагуеваца сражаться вместе с нами против немцев. Они говорили, что у них нет таких приказов. С другой стороны, они критиковали наше командование за то, что мы “безжалостно” проливали кровь сербского народа, сражаясь против немцев в неравной борьбе». Всего же в немецком наступлении участвовали силы, примерно эквивалентные трем с половиной дивизиям. 29 ноября отряды Тито вынуждены были оставить Ужице и в тяжелых боях как с немцами, так и четниками начали переход в Боснию по труднодоступным горным тропам. По окончании перехода в Санджак 21 декабря 1941 года в селе Рудо была создана 1-я Пролетарская народно-освободительная ударная бригада. После взятия Ужице немцы расстреляли или отправили в концлагеря около 500 партизан и им сочувствующих. Из 124 бывших бойцов Ужицкого отряда и 8 сочувствующих, направленных в лагерь в Норвегию, погибли 75 человек. Всего же после захвата территории Ужицкой республики немцы расстреляли или уничтожили в концлагерях еще более 400 человек. Общее же число партизан, погибших в ходе немецкого контрнаступления на Ужицкую республику, так никогда и не было установлено.
В итоговом донесении командовавший немецкими войсками генерал Беме отмечал: «Совместными действиями 342, 113, 704-й и частей 717-й дивизий партизаны были разгромлены и отброшены в Санджак и Боснию. Часть из них отошла в районы Иваницы и западнее Нови Пазара. На этой территории они вновь начали собираться с силами, создавать новые формирования». А тогдашний командующий немецкими войсками на Юго-Востоке генерал-лейтенант Вальтер Кунце, отметив, что действия скрытно сосредоточенных немецких войск оказались неожиданными для партизан, выразил сожаление, что основные силы партизан «сумели избежать уничтожения и отойти к югу и юго-западу, в области, оккупируемые итальянцами». И тот же Кунце на Нюрнбергском процессе показал, выступая в качестве свидетеля: «В ходе наступления немцев партизаны нападали на них из засад внезапно и быстро, подвергая атакам главным образом их тылы. Часто случалось, что некоторые партизаны, которые вначале прятались от артиллерийского огня, открывали внезапный огонь по немецким войскам в тот момент, когда они подходили к ним на близкое расстояние, и таким образом добивались успешных результатов в бою, нанося немцам чувствительные потери, особенно своими действиями из засад. После такой вылазки партизаны, пользуясь создавшейся суматохой, быстро скрывались, используя лесистую, пересеченную местность. Следует еще подчеркнуть, что при этом очень трудно было отличить партизана от обычного мирного крестьянина – местного жителя». И немецкие солдаты на всякий случай рассматривали и тех безоружных мирных жителей, в ком подозревали партизан. Как отмечал один из руководителей Ужицкого партизанского отряда генерал армии Никола Любичич, «мы в некоторых случаях обороняли отдельные рубежи более упорно, чем того требовала необходимость, например, на Кадиняче. Это случалось чаще всего потому, что ни командиры, ни бойцы не могли примириться с мыслью, что они вновь вынуждены отдать захватчикам свободную территорию. Возможно, объяснением служит и то, что в ходе прошедших ранее трудных боев против четников нам удалось отстоять эту территорию, и совершенно естественно, что нас не покидала надежда отстоять ее и от немецких дивизий».
