Сам Тито признавал в мемуарах: «Ужице невозможно удержать – в этом отношении у меня не было никаких иллюзий. Но я все-таки считал, что немцам не удастся легко осуществить прорыв, так как полагал, что мой приказ о разрушении и минировании шоссе, мостов и горных троп будет выполнен, а это помешает продвижению немецких частей… Около 11.00 29 ноября я получил сообщение, что наша оборона на горе Црнокоса, над Косьеричем, прорвана и что немецкие войска, выйдя в долину реки Лужница, продолжают наступать частью сил к Пожеге, а основными силами к Ужице. Я должен признать, что мы не ожидали такого быстрого прорыва врага на этом направлении. К сожалению, оказалось, что защитники горы Црнокоса, которых насчитывалось 200–250 человек, не сумели удержать свои позиции. Они, правда, успешно отражали атаки вражеских сил вдоль шоссе, но прорыв другой немецкой колонны, наступавшей западнее, через склон, выходящий на оборонительные позиции с фланга, создал для наших сил угрозу на главном оборонительном рубеже и вынудил их во избежание окружения отступить. В ходе двухчасового упорного боя боевая группа «Север» вскоре пополудни сумела прорвать последние оборонительные позиции перед Ужице, которые на горе Трешница и в районе села Пониковица удерживали подразделения Ужицкого и Посавского отрядов, и около 14.00 вступила в Ужице. Не зная, что Ужице пал, Рабочий батальон и две четы Посавского отряда продолжали вести упорные оборонительные на Кадиняче, жертвуя собой, чтобы у остальных наших подразделений было как можно больше времени для отхода на новые позиции, создания завалов, выведении из строя дорог и организации обороны».
Фактически Тито здесь признал, что немцы победили партизан не только благодаря численному и техническому воеводству, но и благодаря лучшему умению воевать. Партизанские саперы, как выяснилось, не успели подорвать и заминировать все, что было необходимо, а достаточно многочисленные отряды не смогли удержать труднодоступные позиции, где численное превосходство противника и его перевес в авиации, артиллерии и танках не могли играть существенной роли. Хотя танков, упоминающихся в книге Любичича, если они и были, могло быть всего несколько штук, и тех трофейных. А, скорее всего, танков и вовсе не было, поскольку в наступлении участвовали, как мы убедились, только пехотные дивизии, которым танков по штату не полагалось. Оборону же Кадиняча Тито пытался представить как необходимую для обеспечения отхода основных сил от Ужице, но тут же проговаривается, что защитники Кадиняча просто не знали, что Ужице уже оставлена. Любичич же прямо пишет, что столь упорная оборона этой позиции в тот момент, когда она уже утратила свое значение, была ошибкой, стоившей лишних потерь. И темпы продвижения немецких дивизий, учитывая пересеченную местность и сопротивление партизан, были совсем не плохими – от 14 до 25 км в сутки.
Кстати, одним из факторов, повлиявших на сроки обороны Ужице, стал взрыв пороховых складов и ружейной фабрики, вероятно, осуществленный немецкими диверсантами.
А Верховный штаб народно освободительных партизанских отрядов и ЦК Компартии Югославии так прокомментировали исход боев под Ужицей: «Исход восьмидневных боев был решен танками и самолетами. Врагу удалось оттеснить нас из Ужице, Любовии, Бании-Башты, Пожеги, Чачака, Ариле и т. д. Но враг не смог разбить нас. Под ударами врага отступала лишь небольшая часть партизанских сил, которые пядь за пядью защищали освобожденную территорию, а затем под руководством Верховного штаба отошли в Санджак, чтобы оттуда продолжать борьбу в Сербии. Большая часть партизанских сил осталась на своей территории. Они лишь отошли вглубь от основных коммуникаций, по которым продвигался враг, и заняли свои прежние позиции, с которых продолжают упорную борьбу против захватчиков и предателей родины».
После разгрома Ужицкой республики немцы, широко применяя практику расстрела заложников, добились того, что собственно в Сербии партизанское движение постепенно сошло на нет. Четники не хотели подставлять под удар своих родных и близких. К тому же они были враждебно настроены по отношению к коммунистическим партизанам и не хотели таскать для Тито каштаны из огня.
Зато в Боснии, а потом в сербских районах Хорватии, а также в Черногории и Македонии армия Тито получила массовую поддержку со стороны сербов, пострадавших от террора усташей Павелича. Позднее к Тито присоединились черногорцы и македонцы, сумевшие сорганизоваться в условиях более мягкой итальянской и болгарской оккупации.
Репрессии со стороны хорватов против сербского и мусульманского меньшинств в Хорватии и Боснии только умножали ряды титовских партизан. В одном только концлагере Ясеновац хорваты убили около 70 тыс. сербов, евреев и цыган. А после депортации сотен мужчин-сербов из района Корацы в Боснии францисканский монах Иво Бркан писал местному хорватскому префекту 31 июля 1942 года: «В пяти окрестных деревнях имеется 500–600 вдов, готовых к замужеству, молодых и аппетитных созданий, которые быстро забыли своих увезенных мужей… Природа берет свое, и теперь эти вдовы хотели бы снова выйти замуж, естественно, за католиков, потому что теперь по соседству нигде нет сербов».
Большую роль играло то, что партизанская армия Тито постоянно перемещалась по стране, и большинство ее бойцов, как правило, не было никак связано с тем районом, где в данный момент находилась партизанская армия. Это делало их относительно менее чувствительными к тому, что за акции партизан немцы расстреливали заложников из числа местного населения.
Первоначально наиболее мощным казалось немцам движение четников, возглавлявшееся полковником (впоследствии генералом) югославской армии Драже Михайловичем, назначенным военным министром королевского правительства в изгнании. Он был очень осторожен в развертывании активных действий против оккупантов. Как пишут Ланц и Гейссер, «сам Михайлович был поражен казнью примерно 35 000 сербских заложников за деятельность четников в ходе Первой мировой войны и был намерен избежать повторения любых подобных наказаний за слишком поспешное восстание сил под его командованием. Таким образом, деятельность четников в основном сводилась к небольшим операциям и саботажу… Антироялистская политика партизан и антикоммунизм четников вскоре привели к братоубийственному конфликту между ними, которым в своих интересах незамедлительно воспользовались немцы. Если четники в основном состояли из местных подразделений, которые можно было созывать в случае необходимости, то партизаны поддерживали большое число крупных и активных мобильных групп, способных передвигаться по стране и не привязанных к какой-либо отдельной местности. Как следствие, партизаны не колебались, как четники, надо ли проводить операции, из-за которых оккупанты могли начать суровое преследование населения, факт, который еще больше усиливал враждебность четников к партизанам. Вскоре среди повстанцев начался конфликт, при котором одни югославские силы нападали на другие югославские силы, уже сражавшихся против оккупантов». Были также отдельные югославские повстанческие отряды, не подчинявшиеся ни Тито, ни Михайловичу.
Как отмечал Рендулич, на Балканах «войскам приходилось вести тяжелую борьбу за свое существование. Чтобы подавить партизанское восстание, нужно было действовать активно и энергично. Методы борьбы партизан заставляли немецкое командование пользоваться аналогичными методами, дабы быстро расправляться с восставшими и спасать жизнь собственных солдат. Через несколько месяцев оккупационным войскам удалось сломить партизанское движение и восстановить спокойствие. Михайлович, видя, какие потери несет его народ от партизанской войны, прекратил борьбу. Таким образом, осенью 1941 года в Сербии опять было восстановлено нормальное положение, не считая отдельных рецидивов со стороны мелких отрядов, переставших подчиняться Михайловичу».
