Книга Разум убийцы. Как работает мозг тех, кто совершает преступления, страница 6. Автор книги Ричард Тейлор

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Разум убийцы. Как работает мозг тех, кто совершает преступления»

Cтраница 6

У подножия холма находилось несколько двухэтажных зданий из красного кирпича, построенных в начале 1990-х годов. Это и были корпуса психиатрической больницы с усиленным наблюдением. После закрытия приютов для душевнобольных в 1970–1980-х годах стало очевидно, что группа пациентов не может находиться в обществе. Местный приют передал более тысячи больных различным организациям общественного здравоохранения, но группа сложных и агрессивных пациентов была переведена в так называемые промежуточные отделения повышенной надежности. Они были «перевалочным» пунктом между Бродмуром, психиатрической больницей со строгим надзором, и местными учреждениями специализированной помощи и были необходимы, чтобы придерживаться политики содержания психически нездоровых людей не в тюрьмах.

Это было более либеральное время, оптимизм которого был навеян передовыми и хорошо финансируемыми голландскими судебно-медицинскими центрами, такими как Клиника Ван дер Ховена в Утрехте. В Нидерландах уголовная ответственность определяется по гибким критериям: преступник проводит равное количество времени в психиатрической больнице на лечении и в тюрьме. Пионеры в нашей области, вдохновившись примером голландцев, начали проявлять больше смелости в планировании психиатрических учреждений с усиленным наблюдением, которые стали образцом высоких стандартов и щедрого финансирования в небогатой Национальной службе здравоохранения.

К сожалению, сейчас, 20 лет спустя, несмотря на огромный прогресс в развитии доказательной базы судебной психиатрии, повышение качества судебно-медицинской экспертизы и улучшение отношений между врачом и пациентом, мы движемся в неправильном направлении. Мы избрали карательный, но вместе с тем осторожный подход. Судьи неохотно отправляют психически нездоровых убийц в психиатрические больницы, и это отражается на прецедентном праве [6]. В дополнение к этому сдвигу в правовых и судебных отношениях сегодня прилагаются согласованные усилия по сокращению расходов на стационарную и судебную психиатрическую помощь в Национальной службе здравоохранения.

Приехав на работу тем дождливым утром, я оставил автомобиль на полупустой парковке. Мой старый красный Alfa Romeo 164 наконец сломался после многочисленных ремонтов, и теперь я ездил на более надежном хетчбэке [7] с двумя детскими креслами сзади.

Попасть в психиатрическую больницу с усиленным наблюдением непросто: нужно пройти через две электронных двери, контролируемые администратором. Это был 2002 год, и биометрические технологии с использованием отпечатков пальцев были внедрены только через несколько лет.

Тогда, как и сегодня, клиническая зона состояла из одноместных палат и у каждого пациента был ключ от своей комнаты. Такая степень свободы требовала, чтобы в больнице было больше персонала, чем в тюрьме. Иногда за порядком в крыле с преступниками следил всего один дежурный надзиратель. В отличие от тюрьмы, в психиатрической больнице всем пациентам после стабилизации состояния предлагались индивидуальные методы лечения: препараты, борьба с зависимостями, консультации психолога и все виды трудотерапии.

Обычно обстановка в больнице была спокойной, но она могла накалиться очень быстро. Когда это происходило, кто-то из сотрудников нажимал на тревожную кнопку, и группа быстрого реагирования прибывала, чтобы урегулировать конфликт или – только в крайних случаях – изолировать пациентов, проявляющих сильное беспокойство и агрессию.

В отличие от старых приютов, новая психиатрическая больница была чистой и хорошо освещенной, а потолки, которые были в два раза выше обычных, создавали ощущение простора и свободы. Территория больницы производила совсем другое впечатление: по периметру стоял пятиметровый забор с колючей проволокой сверху. Вишенкой на торте были обыски для обеспечения безопасности и персонал, обученный техникам «контроля и сдерживания», как их называли в то время.

Я прикрепил к поясу ключи и личную тревожную кнопку, вошел внутрь и присоединился к приглушенной дискуссии в кабинете главы больницы. На встрече присутствовал заведующий, двое моих коллег судебных психиатров и Дуг Кардинал, который был на дежурстве, когда все произошло. Позднее у нас появился юрисконсульт, но тогда мы думали только об устранении дальнейшего риска для других людей. О материальном ущербе мы должны были поговорить позднее.

Записи о психическом здоровье Харди были опечатаны, чтобы предотвратить фальсификацию каких-либо данных, поэтому я сжато пересказал присутствующим историю болезни. Главная проблема заключалась в том, что преступник все еще был на свободе, поэтому мы обсудили, какую информацию следует сообщить полиции.

«Уверен, что полиции известно об инциденте с его женой, но я им напомню», – сказал я. Я боялся, что Харди, возможно, направляется к ней. Вдруг он хотел совершить последний акт возмездия?

Все журналисты будут направлены в отдел коммуникаций. Согласно стандартной процедуре, на данном этапе мы не собирались ни подтверждать, ни отрицать тот факт, что Харди был известен судебным психиатрам.

Разумеется, наш разговор перешел от него к другим известным психически нездоровым убийцам, и тут я не мог не вспомнить дело «Теплокровного Люка». Пациент Майкл Фолкс, сменивший имя в качестве причудливой дани уважения персонажу Пола Ньюмана из фильма «Хладнокровный Люк», находился под наблюдением психиатров, после того как совершил преступление небольшой тяжести.

Фолкс приехал в психиатрическую больницу Модсли в крайне возбужденном состоянии, но персонал отпустил его. На следующий день он нанес Сьюзен Кроуфорд 70 ударов ножом и избил ее огнетушителем. Это произошло всего через восемь часов после выхода распоряжения о его экстренной повторной госпитализации. В 1995 году преступника признали виновным в совершении непреднамеренного убийства и направили в Бродмур.

Расследование, которое длилось четыре года и стоило 750 тысяч фунтов стерлингов (более 78 миллионов рублей), показало необходимость выделять место пребывания людям с психическими заболеваниями. А также оно подтвердило необоснованность решения позволить Фолксу отказаться от принудительного лечения с длительным курсом инъекционных препаратов в пользу самостоятельного приема таблеток. Для главного судебного психиатра, принявшего это решение, последствия были очень серьезными.

Вскоре после этого случая было принято решение усилить наблюдение за преступниками с психическими заболеваниями. Команды специалистов должны были пристально следить за пациентами, покидающими лечебные учреждения, особенно за теми, кто ранее уже совершал убийства. Вполне естественно, что после расследования такого преступления судебные психиатры становятся более опасливыми и осторожными, когда дело касается выписки больных, однако важно не позволять этим инстинктам влиять на свободу пациентов. Сегодня «позитивный риск» и «поток пациентов» стали модными фразами, которые менеджеры используют, побуждая нас активно выписывать больных и экономить деньги. Это крайне легкомысленно: в конце концов, именно психиатру придется нести ответственность за это решение, если что-то пойдет не так.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация