– Может быть, не знаю. Но всю эту махину придется готовить целый год.
– Хм. Об этом я не подумала. Но я уверена, время пролетит быстро. И я тебе точно говорю, это будет незабываемый день, и ты останешься совершенно довольна. Понадобится помощь – я всегда рядом, ты же знаешь.
– Да. Спасибо, Хейли. Конечно, ты права, – говорю я, хотя все еще сомневаюсь. – Я позвоню тебе завтра. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, сестрица, – отвечает она и вешает трубку.
Дома я иду в спальню переодеться в уютный спортивный костюм вместо льняных брюк и шелковой блузки. Со вздохом сажусь просматривать папку Блайт. Открываю и вижу разделители, на которых ее аккуратным почерком выведено: «ПОДАРКИ ПОДРУЖКАМ НЕВЕСТЫ И ШАФЕРУ», «МУЗЫКА», «СУВЕНИРЫ ГОСТЯМ», «ЦВЕТЫ», «ПРИГЛАШЕНИЯ», «ФОТОГРАФЫ», «МЕСТА». Она продумала все. Листая первый блок, я с тяжелым чувством осознаю, что единственная женщина, с которой я дружна настолько, чтобы пригласить в подружки невесты, – это Хейли. За два года в Филадельфии я так и не завела друзей, кроме Гэбриела и его семьи.
Первый буклет – «Тиффани»: великолепные браслеты, ожерелья, серьги, подвески, самая низкая цена – 300 долларов. Мне не по карману, я не зарабатываю столько в фотомагазине. Хотя Блайт и Тед и предлагают покрыть все расходы, эту часть я хотела бы оплатить сама. Есть буклеты из других магазинов, о большинстве которых я даже никогда не слышала. В последнем красуются фигурки «Ладро»: фарфоровые женихи, невесты и подружки невесты.
Я переворачиваю буклет, с другой стороны вижу картинку: две девочки сидят на скамейке, одна обнимает другую за плечи. В голове вспыхивает воспоминание, и буклет выпадает из моей дрожащей руки. Я сижу в темной комнате, вокруг могу различить только тени. Обнимаю за плечи кого-то, кто сидит рядом, и эти плечи трясутся.
– Тсс, он тебя услышит, – шепчу я, чтобы она замолчала.
– Не делай этого, – шепчет она в ответ. – Ты не сможешь.
Я отпускаю ее и шарю под матрасом, пока рука не нащупывает что-то твердое. Ствол ружья. Я крепко сжимаю его и слышу другой голос, исходящий от кого-то еще:
– Убей его, ты должна его убить.
Звонок телефона возвращает меня обратно в реальность. Я ловлю ртом воздух, откидываю прядь со взмокшего лба. Оглушенная, с трудом встаю и беру телефон с кухонной стойки. На экране имя Гэбриела. Выдыхаю и отклоняю вызов. Не могу говорить с ним прямо сейчас. Закрываю глаза, пытаясь вернуть воспоминание, но безрезультатно. Единственное, что осталось, – ярость такой силы, что, прежде чем осознать свои действия, я со всего размаху швыряю телефон в стену и, даже не глядя, знаю, что дисплей разбит вдребезги.
5. Джулиан
Джулиан поставил перед Валентиной тарелку с сахарным печеньем. От одного отломил кусочек и сунул себе в рот. Пек по рецепту Кассандры, но получилось не то. Да и все теперь было не так. Вздохнув, он взял стакан с минералкой и облокотился на кухонную стойку.
– Спасибо, пап, – пробормотала Валентина с полным ртом.
– Наконец-то дождь кончился, – сказал он. – Что бы нам такого придумать?
Валентина посмотрела на него, широко раскрыв глаза.
– А пойдем в «Америкэн Гёл», где куклы? Ну пожалуйста.
Отец снисходительно улыбнулся и кивнул. Конечно, он баловал дочь, но она такой славный ребенок и столько пережила – Джулиан был готов на что угодно, лишь бы она была счастлива.
– Ты уже знаешь, какую куклу хочешь?
Она торжественно кивнула.
– Я хочу куклу с зелеными глазами, как у меня и мамы. И темными волосами, как наши. Так я маму точно не забуду.
Ему пришлось собрать волю в кулак, чтобы не показать, какую боль причинили ему эти слова. Он протянул руки, Валентина подбежала и крепко обняла его. Когда она разжала объятия, он легонько взял ее за подбородок и посмотрел ей в глаза.
– Ты не забудешь маму, солнышко. Обещаю. Ведь мы каждый вечер смотрим на ее фотографию, перед тем как о ней помолиться.
У Валентины задрожала нижняя губа.
– Почему она ушла? Не любит нас больше?
Это уже что-то новое. Они много раз говорили об исчезновении Кассандры, но Валентина была очень умной девочкой для своих семи лет и чем старше становилась, тем больше задавала вопросов.
– Конечно, любит. Она пытается вернуться. Надо только запастись терпением и ждать.
Валентина нахмурилась.
– Не хочу ждать. Так нечестно.
Джулиан еще раньше заметил, что ее обычно радужное настроение в последнее время изменилось: она все чаще капризничала, даже скандалила иногда. Он сжал ее руку.
– Понимаю, моя принцесса.
Он спрашивал себя, правильно это или нет – поддерживать в ней надежду. Чтобы поиски продолжались, он все еще платил каждый месяц внушительную сумму детективу. Но он не мог поверить и никогда не поверит в то, что Кассандра мертва. Если бы она покинула этот мир, внутреннее чутье подсказало бы ему это. И он бы не поверил без доказательств. Где-то она существует, и когда-нибудь он вернет ее домой. В этом он был уверен.
* * *
В тот вечер, уложив дочку спать, Джулиан подошел к туалетному столику Кассандры, выдвинул ящик и вынул кожаный дневник, который нашел после ее ухода. Подробная хроника их совместной жизни словно приближала его к Кассандре, чтение умиротворяло, как если бы она еще была рядом. Он уселся в глубокое кресло у кровати и открыл дневник на первой странице, уже не раз перечитанной.
Джулиан сделал мне предложение! Пригласил меня пообедать в «Рикардс», заказал бутылку их самого дорогого шампанского. Я тотчас увидела, что на дне хрустального бокала блестит бриллиант. Кольцо подходит мне совершенно, конечно, как и сам Джулиан. Кажется, жизнь наконец-то повернула в правильное русло. Последние месяцы он был моей защитой и опорой, но я и мечтать не могла, что он чувствует ко мне то же, что я к нему. Наконец-то у меня будет собственная семья. Мы заговорили о детях, и он сказал, что хочет их так же сильно, как я. Пора мне распрощаться с мучительным прошлым и обратить взгляд в прекрасное будущее.
В груди защемило, он вздохнул и закрыл дневник. Как она была красива в тот вечер! В течение нескольких недель он до мельчайших подробностей планировал, как будет делать предложение. Ответ он наперед не знал, но все понял по ее взгляду, когда она заметила кольцо. И, в отличие от многих знакомых пар, они не охладели друг к другу с годами, наоборот, их любовь стала крепче.
Он встал, вышел из комнаты и приблизился к детской. Осторожно приоткрыв дверь, он проверил, спит ли Валентина. Своими черными как смоль волосами, которые веером лежали на подушке, и безупречной фарфоровой кожей она даже во сне была поразительно похожа на Кассандру. Это сходство было ему и утешением, и проклятием. Он тихо шагнул вперед и остановился у кровати, глядя на Валентину.
