Поскольку больные туберкулезом приравнивались к психически больным или ненормальным, к психопатам
[876], с 1940 года они также стали жертвами массовой эвтаназии
[877]. Их не только морили голодом и подвергали жестоким наказаниям, их убивали с помощью инъекций (прозванных «уколами вознесения на небеса»
[878]) или других медикаментов. Выжившие пациенты рассказывали впоследствии, что яд добавляли некоторым в питьевую воду
[879]. В туберкулезном отделении с 1934 по 1945 годы погибли не менее 604 пациентов. Начиная с 1940‐го годовая смертность в больнице увеличилась в два раза, хотя число вновь принятых больных, включая детей и подростков, в среднем оставалось примерно таким же
[880].
Всего с 1933 по 1944 годы в Штадтроде погибли не менее 2267 пациентов: с 1933 по 1939 годы погибли по меньшей мере 780 человек, с 1940 по 1945 годы — 1487, причем 26 % от общего числа погибших были туберкулезными больными
[881]. Сколько из них стали жертвами эвтаназии или умерли от голода и истощения, на основании имеющихся источников установить невозможно.
В 1942 году еще не менее чем в 4 больницах по стране стали действовать специализированные отделения для «асоциальных туберкулезников»: в Айхберге близ Рюдесхайма, в Тигенхофе близ Гнезена, в Люнебурге и в Фельдхофе близ Граца. Во всех этих клиниках врачи убивали душевнобольных, туберкулезных и детей-инвалидов
[882].
Расследование по делу врачей и санитаров Штадтроды после 1945 года по подозрению в умерщвлении больных было остановлено за недостатком доказательств
[883]. Герхард Клоос в 1954 году стал главным врачом региональной психиатрической клиники в Гёттингене. В начале 1960‐х на допросе во время следствия по делу «детского отделения» в Штадтроде Клоос говорил об «усыплении» детей
[884]. В 1950‐е и 1960‐е годы многие студенты на территории ФРГ пользовались «стандартным» учебником Клооса 1944 года по психиатрии и неврологии. До 1972 года учебник переиздавали в ФРГ девять раз — и там по-прежнему шла речь о «духовно неполноценных»
[885]. Клоос умер в 1988 году.
6. Врачи-чудовища
Около 10 тысяч врачей-евреев вынуждены были покинуть Германию после 1933 года, многие покончили жизнь самоубийством либо вместе с миллионами других были убиты в концентрационных лагерях. Каждый пятый врач еврейского происхождения принужден был уволиться из больницы, университета или службы здравоохранения, где работал, закрыть свою практику
[886]. «Арийским» коллегам открылись разом новые карьерные возможности, многие из них поддерживали режим добровольно. Почти 45 % всех врачей в Германии были членами национал-социалистической партии, представители других профессий не вступали в партию так массово. Учителей, например, было вполовину меньше
[887]. Здравоохранение и медицина обслуживали режим и призваны были подвести под его идеологию научно-легитимную базу.
За это врачи при национал-социализме наделялись властью и приобретали небывало высокое положение в обществе. Они проводили отбор и селекцию среди населения, делили людей на трудоспособных и слабых, на «достойных жить» и «недостойных жить», определяли, где проходит граница между здоровьем, болезнью, инвалидностью и смертью
[888].
Врачи при национал-социализме вынуждали людей проходить стерилизацию. Врач, руководящий органом здравоохранения, в рамках процедуры стерилизации имел полномочия и право принимать решение, чего никогда прежде не бывало ни в медицине, ни в юриспруденции: он был и заказчиком, и экспертом, и исполнителем, и проверяющим
[889]. В рамках государственной программы эвтаназии врачи убили сотни тысяч больных и инвалидов.
И в концлагерях именно врачи выбирали, кому жить, а кому умереть. Рудольф Хёсс, комендант Освенцима, сообщает в своей автобиографии, что врачи СС и лагерное руководство спорили за привилегию отбирать узников на смерть
[890]. Медики не желали уступать военным свое особенное положение с правом решать, достоин ли человек жить или нет. С 9 марта 1943 года было предписано, что отбор узников производят только врачи под охраной военных. Уничтожение в газовых камерах проводили дипломированные дезинфекторы из санитарного отдела СС под наблюдением медиков. Эти врачи не только решали, будет ли человек убит или останется жить, они назначали способ и срок убийства: немедленное уничтожение в газовой камере или медленное — на тяжелых работах.
Одновременно режим национал-социалистов предоставил медикам невиданную доселе исследовательскую свободу. Прежде опыты проводились на мышах, кроликах и морских свинках, теперь разрешено было экспериментировать на людях, на пациентах больниц и лечебниц, на узниках концлагерей и военнопленных, в том числе — на детях.
Позволено было всё. По приказу врача пациентов могли расстрелять для того, чтобы доктор потом исследовал раны и повреждения. Или пациентам специально ломали кости, чтобы потом наблюдать за сращиванием
[891]. Лагерные врачи исследовали на заключенных действие горчичного газа, изучали различные виды некроза, замораживания, сыпного тифа и других смертельных болезней
[892]. Непоправимый ущерб здоровью или гибель пациента были заранее известны экспериментаторам. Подопытных убивали, вскрывали, расчленяли на медицинские препараты для дальнейшего использования в науке.
