– Ага, – проникся я. – Ну да, это на самом деле вариант. А если там зеркала нет?
– Ты дом совсем без зеркал видел? – Марфа повертела пальцем у виска. – Хоть одно ростовое найдется, там все же три этажа. Правда, тут еще одна тонкость имеется…
– Какая? – насторожился я, понимая, что это то самое «но», без которого в такой беседе не обойтись.
– Чтобы туда дорогу открыть, нужна кровь какого-нибудь обитателя дома. – вздохнула Марфа. – А хозяин его там один проживает.
– Обслуга здесь не годится, – влезла в разговор Изольда. – Она в отдельном флигеле селится, я уже пробила этот момент.
– А как красиво все начиналось, – опечалился я. – Ведь почти поверил в то, что все сложится.
– Я добуду его кровь. – Голос Марфы стал каким-то колючим. – Но мне нужно время, где-то три дня. Или даже меньше.
Три дня – вроде как немного. Правда, уже завтра-послезавтра сны потихоньку станут агрессивно давить мое сознание, но тут ничего не поделаешь.
– Предлагаю договор, Хранитель. – Марфа протянула мне руку. – Я делаю все, что обещано и даже чуть сверх того, а ты в случае удачного завершения дела помогаешь мне добыть клад Нежданы. Особое условие – за те три дня, что мне нужны, ты не принимаешь предложение о помощи от других наших пайщиков. Ты отказываешь им, ссылаясь на меня. Не думаю, что они смогут тебе помочь, но все же.
Интересно, кто такая Неждана? Впрочем, какая разница, тут выбора-то особого нет. Не к отцу же идти, на самом деле. Да и он тут вряд ли помочь сможет.
– Идет. – Я сжал ее ладонь. – Три дня ваши, с коллегами, если что, разбирайтесь сами. И еще одно. Напоминаю, что не все клады получается взять, есть такие, которые и мне не подчиняются. Если я понимаю, что вопрос встает ребром – или моя жизнь, или клад, – я от него отступаюсь. Но у вас останется право прибегнуть к моей помощи еще раз. Просто вас не было на той встрече, где был заключен договор о сотрудничестве, и – мало ли. Вдруг вам про это забыли сказать?
– Справедливо, – подумав, согласилась ведьма и тряхнула мою руку. – Договор заключен.
– Заключен, – ответил я тем же. – Покон и Луна тому свидетели.
– Ты быстро учишься, Хранитель Кладов, – сообщила мне Марфа и встала с табурета. – Это достойно уважения. Ну, я поехала. Изольда, ты останься, приберись здесь.
– Конечно. – Лучезарно улыбнулась красотка и закрутила одну из своих кудряшек на палец. – Все сделаю.
– Не надо, не надо, – заверил я ее, поняв, что останься мы наедине, то мои инстинкты могут взять верх над разумом, и невесть чем это все в результате закончится. Нет, так-то понятно чем, я не о том – я о последствиях. Кто знает, что сотворит Стелла, когда Изольда ей выложит эту новость? Не с ней. Со мной.
Кстати!
– Марфа, и все-таки… – уже в прихожей остановил верховную ведьму я. – Воронецкая. Не надо ее слишком уж тиранить. Да, она взбалмошная, часто сама не ведает, что творит, но… Я к ней правда привык.
– Это последний раз, когда я в подобных вопросах иду тебе навстречу, Валерий. – Марфа погрозила мне пальцем. – А в тот дом с тобой все одно Изольда полезет, ясно? Стелле там делать нечего, она все только испортит. Как, впрочем, и всегда.
Я закрыл за гостьями дверь, вздохнул и пошел в кухню прибирать со стола, а по дороге сообщил в темноту комнаты:
– По-твоему вышло, спровадил я эту милашку. Довольна? Да, слушай, как тебя хоть зовут-то?
Ответа я не получил, только где-то на грани слуха негромко прозвучал искристый девичий смех.
Глава шестая
В свое время, когда я только-только переехал в этот дом и пытался научиться жить так, как все, мне казалось, что самой мерзкой придумкой человечества является сигнал будильника. Неважно, какого именно – встроенного в смартфон, электронного или даже допотопного с двумя чашечками сверху и молоточком, который по ним сандалит. Любой из них являлся олицетворением мирового зла. Будильник вырывал меня из сна, в котором я по-прежнему жил безмятежно и весело, возвращая в новую реальность, где начинался очередной день, полный безрадостных впечатлений, перманентного безденежья, изжоги от сомнительной, зато дешевой пищи и прочих неприятных открытий об окружающем мире, который, как оказалось, я вовсе и не знал.
Но эти летние месяцы немного сменили вектор неприязни. Теперь я не любил дверной звонок. Будильник что, к нему я привык, как, впрочем, и ко всему остальному. Но вот к тому, что ко мне теперь через день кто-то по утрам таскается в гости, приспособиться пока не получалось.
Я глянул на экран смартфона и застонал – шесть утра! Вашу маму, рань какая! Полчаса сна у меня сперли, а я, между прочим, только в час с копейками угомонился. Сначала, после ухода ведьм, пришлось успокаивать Анисия Фомича, изрядно взволнованного визитом ко мне столь высокопоставленной в Ночи особы, потом со стола убирать, а после я еще минут двадцать ворочался, поскольку сон не шел. Да и там, в царстве Морфея, покоя и воли тоже не оказалось, поскольку мне пришлось созерцать разные картины из жизни Джованны Первой, где кровавые, а где и вовсе порнографические. Мне такое с ранней и относительно непорочной юности не снилось, между прочим.
А вот вам и вишенка на торте – кто-то снова трезвонит в мою дверь. Хотя почему «кто-то»? Ясно кто. Я сам проявил ненужное благородство и спас шкурку одной вечно недовольной всем ведьмы. Вот, получите и распишитесь за благодарность сей особы. Причем как только я открою дверь, то сразу же буду окачен холодным душем ее презрения и взбодрен десятком-другим каких-то просто школьных колкостей.
Нет, в следующий раз пальцем не шевельну, даже если ее на костре сжигать станут.
Я распахнул дверь, даже не посмотрев в глазок, и, потирая заспанные глаза, пробурчал:
– Воронецкая, как же ты мне надоела!
– Полностью с тобой согласен, Валерий, – сообщил мне бодро Карл Августович. – На редкость неприятная особа твоя подруга. Ее назойливость и самоуверенность даже меня, привычного ко всему, время от времени невероятно раздражают. Ты разрешишь мне войти?
– Конечно. – Кивнул я ошарашенно. – А вы тут как?
– Валера, денежные дела не терпят отлагательств, – удивился он моему вопросу. – Странно, что мне тебе подобные азы приходится объяснять, поскольку кто-кто, а ты это должен знать наверняка, учитывая то, кем являются твои родители. Вернее, отец. Марина Леонидовна, несомненно, человек другого свойства, она живет эмоциями и впечатлениями. Кстати, надо будет ей передать через тебя подарок – один из поздних набросков Поля Эллё. Он достался мне случайно, я все думал, что с ним делать. По всему выходит, что лучшего применения этой работе не найти.
– Она наверняка обрадуется. – Я подтянул трусы, ощущая себя довольно дискомфортно. – Эллё, если не ошибаюсь, из импрессионистов? Это ее пунктик. Знали бы вы, сколько времени я потерял в юности на их выставках.
