Марлин встала со стула. На какое-то мгновение ей показалось,
что у нее подогнутся ноги и она упадет лицом на пол. Она глубоко вздохнула и
пошла, ожидая, что в любой момент ее остановит лейтенант Трэгг.
Однако враждебно настроенный Трэгг оставался молча сидеть на
месте. Мейсон взял мисс Марлоу под руку, помощник шерифа поддерживал ее с
другой стороны.
– Вы еще об этом пожалеете, Мейсон, – пригрозил Трэгг.
– Не думаю.
– Кстати, у меня есть вопросы к вам.
– Пожалуйста, в любое время приходите ко мне в контору, –
пригласил адвокат.
– Не исключено, что вам придется пожаловать сюда.
– Только по ордеру, господин лейтенант.
– Я могу получить ордер.
– Это ваша привилегия.
Дверь закрылась.
– Мои услуги, кажется, больше не требуются, мистер Мейсон? –
спросил помощник шерифа.
– Пожалуйста, проводите нас до выхода из здания, – попросил
Мейсон.
Адвокат помог Марлин Марлоу спуститься по ступенькам.
– Вы дрожите, – заметил он.
– Я разваливаюсь на части, – призналась она. – Я хочу сейчас
где-нибудь сесть и поплакать. У меня будет истерика.
– Так плохо?
– Все было кошмарно.
Мейсон пожал руку помощнику шерифа и поблагодарил его.
– Я просто выполнял свои обязанности, мистер Мейсон, –
сказал тот. – Вы подготовили все документы, а мне лишь приказали их вручить,
что я и сделал.
– Еще раз спасибо.
Марлин услышала хруст денег и заметила, как промелькнула
зеленая купюра, которую Мейсон дал помощнику шерифа. Потом адвокат помог ей
сесть в машину, и они сразу же отъехали от полицейского управления.
– Что случилось? – спросил Мейсон.
– Это было ужасно, ужасно, ужасно, ужасно…
Ее голос становился все громче и громче. Казалось, слово
«ужасно» засело у нее в мозгу. Язык продолжал повторять его, без сознательных
усилий с ее стороны.
Внезапно Мейсон затормозил.
– Прекратите! – приказал он. – Нам нельзя терять время. Они
могут предъявить вам обвинение в убийстве. Быстро рассказывайте мне, что
случилось. Плакать будете потом. А истерику закатите, когда выпутаемся.
В суровых, серых, как гранит, глазах Мейсона было что-то,
что заставило ее взять себя в руки.
– Лейтенант Трэгг пригласил меня проехать с ним в
управление, – начала она. – Потом он попросил показать ему драгоценности,
подаренные матери Джорджем Эндикоттом, и очень тактично предложил мне надеть
некоторые из них, причем как можно больше, потому что, уезжая из квартиры, я
оставляю ее без присмотра, и не исключено, что воры…
– Они вас фотографировали? – прервал Мейсон.
– Полиция? Нет.
– А кто-то еще?
– Да. Газетные репортеры.
Мейсон тихо выругался.
– В чем дело?
– Именно так полиция сотрудничает с прессой, – зло сказал
Мейсон.
– Что вы имеете в виду?
– Прекрасная реклама для полиции. Вы вся обвешана
драгоценностями, полученными вашей матерью от Эндикотта. Репортерам разрешают
вас фотографировать. Завтра снимки появятся в утренних газетах под заголовками:
«Лейтенант Трэгг допрашивает наследницу» или «На ней целое состояние,
полученное матерью от покойного благодетеля».
– О боже! – в отчаянии воскликнула Марлин.
– Продолжайте. Что было потом? – спросил Мейсон.
– Лейтенант Трэгг, видимо, задержался где-то, а меня
отправили к сержанту Голкомбу и трем или четырем другим полицейским.
– Насколько я понимаю, сержант Голкомб начал вас
допрашивать?
– Да.
– Они посадили вас на стул в центре комнаты и направили вам
в лицо яркий свет, – сказал Мейсон. – Они сели кругом, в комнату вошли еще
какие-то люди, стали кричать на вас, вопросы сыпались со всех сторон с такой
скоростью, что у вас не было времени на них отвечать, они делали всевозможные
неприятные намеки, бросали вам в лицо обвинения и…
– Все происходило именно так.
– А затем внезапно появился лейтенант Трэгг. Он вел себя
по-отечески и как истинный джентльмен. Он извинился, пригласил вас к себе в
кабинет, вы вздохнули с облегчением и подумали, что он самый приятный человек
на свете.
– Все так и было. А откуда вы знаете?
– Обычная полицейская тактика, – объяснил Мейсон. –
Психологическая атака – так называемая «третья степень»
[3]
. Один доводит
свидетеля чуть ли не до помешательства, выпытывает у него все, что тот только
знает, а когда он уже отказывается говорить, дается сигнал, входит новое лицо,
которое ведет себя как истинный джентльмен, и…
– Вы хотите сказать, что все это было подстроено?
– Конечно.
– Но я не могу поверить, что лейтенант Трэгг такой подлый.
– Лейтенант Трэгг, – пояснил Мейсон, – выполняет свою работу.
Ему приказывают использовать определенные методы. Он не решает, что ему делать,
а что не делать. Он – один из винтиков в машине. Полиции надо получить
результаты, они должны заставить людей говорить и используют все методы,
которые помогут добиться цели. Там работают изобретательные люди, не думайте,
что все полицейские – идиоты.
– Те, кто допрашивал меня вначале, бесспорно, были
кретинами. Они…
– Готов поспорить, что тем не менее они выудили у вас немало
информации.
– Им ничего не удавалось, пока меня не опознала
свидетельница.
– Какая еще свидетельница?
– Женщина, которая видела, как мы все входили и выходили из
квартиры Розы Килинг.
– Девять из десяти, – уверенно заявил Мейсон, – что это еще
одна полицейская ловушка. Свидетельница – подставное лицо. Вы ее хорошо
рассмотрели?
– Нет, она оставалась в тени.
– Она точно указала время, когда вы пришли и когда ушли?
Марлин Марлоу с минуту подумала, а затем ответила:
– Нет. Она просто заявила, что я – та женщина, которую она
видела выходящей из квартиры и о которой раньше рассказывала полиции.
