Мейсон вздохнул.
– Старые уловки. Она никого не видела. Наверняка это
стенографистка, работающая в вечернюю смену, или секретарь отдела залогов и
поручительств. Скорее всего, она даже не знает, где живет Роза Килинг, и ни
разу в жизни вас не видела.
У Марлин Марлоу перехватило дыхание.
– В чем вы им признались? – спросил Мейсон.
– На меня очень повлияла эта свидетельница. Я думала, что
она всех нас видела – как мы входили и выходили. Я… я пыталась спасти вас и
сказала, что это я позвонила вам, попросила прийти и…
– И что были там и ушли?
– Да.
– Это окончательно решает дело, – устало сказал Мейсон. –
Они предъявят вам обвинение в убийстве.
– А что будет с вами?
– Мне тоже достанется, – мрачно ответил адвокат.
Глава 14
Когда Мейсон открыл дверь своего кабинета, он увидел
ожидавшую его Деллу Стрит.
Она соскочила с кресла и подбежала к нему.
– Делла, что ты здесь делаешь? – спросил Мейсон. – Уже
полночь.
– Знаю, но я все равно не заснула бы, если бы отправилась
домой. Как дела?
– Они заставили ее говорить.
– Насколько все плохо?
Мейсон повесил шляпу на крючок в шкафу для одежды и ответил:
– Положение очень неприятное.
– «Хабэас корпус» хоть как-то помог?
– Чуть-чуть. Она не успела еще все разболтать, но многое уже
рассказала.
– Так как все происходило?
– Они применили старую уловку, – объяснил Мейсон. – Вначале
сержант Голкомб наседал на нее, а потом вошел Трэгг и вел себя как истинный
джентльмен. Ему прекрасно удается эта роль. Людям кажется, что он искренне им
сочувствует, и они во всем ему признаются.
– И что она ему разболтала?
– О письме, о телефонном звонке мне и намекнула, что я или
сам стер отпечатки ее пальцев с телефонной трубки, или предоставил такую
возможность ей. Трэгг, несомненно, воспользуется вытянутыми сведениями.
– Но она четко не заявила, что стерла отпечатки пальцев или
что ты велел ей это сделать?
Мейсон покачал головой.
– Четко не заявляла, но это ясный вывод из того, что она им
сказала.
– Где она сейчас?
Мейсон улыбнулся и ответил:
– Сейчас она на свободе в соответствии с «хабэас корпус».
Она не скрывается от правосудия, но находится там, где полиции навряд ли
удастся ее найти. Черт побери, Делла, не знаю, зачем я все это делаю? Но я
всегда стараюсь помочь клиентам.
– Делаешь что?
– Подставляю собственную шею ради них. Мне бы следовало
работать как все остальные адвокаты: анализировать имеющиеся факты – и будь что
будет. Но я не так устроен. Всегда проявляю слабость, если обстоятельства
складываются против клиента.
– Но мы не можем быть абсолютно уверены, что Марлин Марлоу
так невинна, как пытается показать, – высказала свое мнение Делла Стрит.
– Я не представляю ее в роли убийцы, – ответил Мейсон.
– Нет, она не убийца, но что-то она скрывает. Я до сих пор
не удовлетворена ее объяснениями насчет того, почему она поместила объявление в
журнале для одиноких сердец. Я думаю, что мы не знаем истинной причины, зачем
ей понадобился Кеннет Барстоу.
Мейсон сел за письменный стол, зажег сигарету, устало
вздохнул и обратился к Делле Стрит:
– Я просил Пола Дрейка дождаться меня. Я дал ему несколько
поручений. Позвони ему, пожалуйста, Делла. Послушаем, что он скажет, а затем
отпустим его спать.
– А сами-то вы спать собираетесь?
– Пока не могу сказать. Я в незавидном положении. Я должен
был предугадать, что Марлин Марлоу расколется, как только на нее станут давить.
Она не из тех, кто не ломается под напором.
– О том, что произошло в квартире Розы Килинг до нашего
появления, мы знаем только из ее слов. Больше у нас нет никакой информации, – заметила
Делла.
Мейсон кивнул и снова попросил:
– Позвони Дрейку.
Делла Стрит набрала номер частного сыскного агентства, и
через мгновение его глава уже был на проводе.
– Это Делла, Пол. Шеф здесь. Хочешь зайти?.. Хорошо. Я
сейчас открою тебе дверь.
Делла Стрит повесила трубку и встала. Почти сразу же они
услышали шаги Дрейка в коридоре, и высокий сыщик, слегка сутулясь, вошел. Он
устало опустился в огромное мягкое кресло.
Делла Стрит закрыла дверь.
Пол Дрейк принял свое излюбленное положение, развалившись
поперек кресла.
– Какие новости, Пол?
– Полно всего, – ответил детектив. – Я проверил алиби Ральфа
Эндикотта, как ты и хотел. Тем же самым занималась и полиция, так что здесь все
верно. У него бесспорное алиби, ни к чему не придерешься.
– То есть он может отчитаться за каждую минуту?
– Да. Все, как он рассказал. Кроме десяти или пятнадцати
минут между уходом от дантиста и появлением в банке, каждая секунда
подтверждена. И он не покидал свой шахматный клуб в течение трех часов после
того, как было совершено убийство.
Перри Мейсон начал ходить из угла в угол, пиджак его был
расстегнут, большие пальцы засунуты в проймы жилетки, голова слегка наклонена
вперед. Он сосредоточенно размышлял.
Внезапно он снова повернулся к Дрейку:
– Я звонил тебе насчет другой свидетельницы, Этель Фурлонг.
Тебе удалось с ней связаться?
Дрейк кивнул.
– И что?
Сыщик полистал свою записную книжку, а потом начал отчет:
– Ее забрали в полицию, там дали хорошую встряску, но
отпустили. Мой оперативник поговорил с ней. Полицию интересовало завещание и
что там происходило в связи с ним. У нее абсолютно четкий рассказ. Никто
никогда не предлагал ей денег – ни до, ни после. Она – одна из свидетельниц,
заверявших подпись. Элеонора Марлоу, мать Марлин, пригласила двух медсестер,
дежуривших на этаже – Этель Фурлонг и Розу Килинг, – и объяснила, что мистер
Эндикотт хочет оформить завещание и требуются два свидетеля. Мисс Фурлонг утверждает,
что, когда Эндикотту читали завещание вслух, Розу Килинг позвали к кому-то из
больных, но она вернулась перед тем, как Эндикотт поставил свою подпись. Во
время подписания обе свидетельницы и Элеонора Марлоу находились в палате вместе
с Эндикоттом. Ему пришлось подписывать левой рукой, но он прекрасно понимал,
что делает, и четко и уверенно заявил им, что это его завещание, он подписал
его и хочет, чтобы они выступили в роли свидетельниц.
