Хотя этот аргумент, как ни странно, для меня совсем не главный. Важнее всего понять, чего же я на самом деле хочу. По-настоящему.
— Что надумал, парень? — проревел Полоз. — Отвечай!
— Слово, давно данное, исполнить, — ответил я. — Еще в прошлую нашу встречу следовало это сделать, да вот, забыл. Хорошо хоть сейчас вспомнил!
— Ты о чем? — рыкнул огненный змей.
Я не стал тянуть с ответом, поведав ему о своей уже давней встрече с кладбищенским Хозяином и его просьбе.
— Старый плут. — Оскалил клыки Полоз. — Чует, чует… Но это другие дела, они к тебе отношения не имеют. А ты-то что решил?
— Что решил? — Я улыбнулся, потому что наконец пришел с самим собой к согласию, и мне сразу стало легко. — Ну а сам-то как думаешь?
Эпилог
Первое, что я ощутил, придя в себя, так это боль в спине. Судя по всему, не очень удачно меня Великий Полоз отбросил, когда наша беседа завершилась, прямиком то ли на сучок, то ли на корень дуба.
А еще мне было зябко. Но оно понятно — конец сентября на дворе, под утро температура уже совсем не летняя, а куртку я ведьме отдал по доброте душевной.
— Очухался? — услышал я голос Стеллы. — А то мне уж подумалось, что все, придется тебя на себе до машины тащить. Не бросать же полноправного Хранителя кладов в этом лесу? Марфа этого не поймет, ты ей точно нужен будешь в будущем.
— Ох. — Я привстал, пошарил рукой по земле и, естественно, нащупал крепкий и длинный сучок, тот, из-за которого так спину ломило. — А ты откуда про полноправность узнала? Тебя же Полоз, скажем так, в анабиоз погрузил.
— Увидела, — усмехнулась Воронецкая, сидевшая на бревнышке и палочкой ворошащая здоровенную груду багровых углей, в которую превратился костер. — Слепой надо быть, чтобы не заметить.
Я глянул на себя и понял, о чем она говорит. Две змейки, Стреча с Нестречей, с моей груди никуда не пропали, они отлично были видны под расхристанной до пояса рубахой. Мало того, они стали даже больше, а еще каждая обрела свой цвет. Одна стала ярко-красной, а другая — небесно-синей. Наверняка это что-то да означает, но что именно — понятия не имею.
Пока не имею.
— Стало быть, решил не отказываться от дара? — уточнила ведьма. — Затянуло тебя в наш водоворот? Или ты все же меня испугался, а? Мол, как только стану человеком, так злобная Воронецкая меня ам-ам? Если так, то не стоит переживать. Не стану я тебя убивать, Валера Швецов из Москвы. Сначала — да, очень того желала, а теперь… И наша сестра иногда может совершать глупости. Я — совершила на свою голову.
Наверное, надо бы спросить, какую именно глупость она имеет в виду, но не стану этого делать. Не уверен, что хочу знать ответ. Вернее, убедиться в том, что я его знаю. У меня все же свадьба на носу.
Хотя… И на этот счет у меня тоже имеется ряд сомнений, в первую очередь связанных с тем, что Юлька мне очень-очень дорога и я не хочу толкать ее в пропасть. А именно туда скатится жизнь моей подруги детства, свяжи она ее со мной. Да и в башне «Меркурий» я вряд ли обоснуюсь, как бы это ни расстроило моего отца и дядю Сережу. Нечего мне там делать. Да и как архив бросить? Зачахнут ведь мои старушки в одиночестве. Если я уйду, о ком они заботиться станут?
С другой стороны, лучше прикрытия, чем офис крупной компании, не отыскать. И родитель снова игры со смертью затевать не задумает, что очень хорошо. Вот только не стоит забывать о том, что башня идет в комплекте с обручальными кольцами.
Ладно. Будет день — и будет пища.
— Есть хочу, — словно подслушав мои последние мысли, вздохнула Стелла. — Вот чего ты хоть хлебушка нам не оставил из того пакета, что лешаку отдал, а? Сейчас бы его на кусочки порезали, на веточку насадили и над углями пожарили. Это вкусно!
Я поднялся на ноги, подошел к рюкзаку, раскрыл его и достал оттуда пакет с картошкой. Не знаю отчего, но мне еще дома подумалось, что ее стоит с собой прихватить. Стереотип, наверное. Ночь, осень, лес, костер. Как тут без печеной картошечки обойтись?
— Да ладно! — Вытаращила глаза Воронецкая. — Удивил так удивил. Чего-чего, а подобной хозяйственности я от тебя не ожидала!
— Надо же, вещи пропали, — сообщил ей я, копаясь в рюкзаке. — Мешочек с перстнями, кулонами и всем остальным. Забрал их Полоз.
— А ты чего от него хотел? — Ведьма вскочила, подошла ко мне и выхватила пакет с корнеплодами из рук. — В свои подземные кладовые отволок, там их место. Он злато-серебро собирает и преумножает.
— Смотрю, ты приободрилась. — Я запахнул рубашку, после подошел к куче сушняка и начал выбирать ветки потолще, чтобы закинуть их в костер. — Бояться перестала. А ну как тебя сейчас кое-кто за палец тяпнет?
— Уползли змеи. — Стелла запихивала клубни в угольный жар один за другим, причем умело, со знанием дела. — Ни одной рядом нет.
— Так все, минул останний день, — раздался скрипучий голос лесного хозяина, а следом и он вышел к нам из-за дуба. — Самое время им спать укладываться. Сейчас в клубки сплетутся да до весны и уснут. А вы, я гляжу, картошечку задумали печь? Хорошее дело!
— Есть такое, — подтвердил я. — Подходите к костерку, дядя Фома, составьте нам компанию.
— А чего ж, теперь можно. — Леший уселся на пенек, что, как всегда, возник из ниоткуда, после расстелил на земле тряпицу, на которую выложил каравай хлеба, тот, что я ему сам недавно подарил. — Так и я не с пустыми руками. А! Вот еще грибочки! Последние, ядреные, других в этом году уже ждать не стоит. Завтра северный ветер задует, за ним холода придут, грибница родить перестанет, да. А там и мне придет время на покой устраиваться до той поры, пока Жива теплом с юга не повеет.
Грибочки, крепкие и чистые боровики, оказались очень кстати, с печеной картошечкой они пошли на ура. Само собой, не сырые, мы их на ветки нанизали и над углями жарили.
— Правильно ты все сделал, парень, — сказал мне дядя Фома, дуя на парующую картофелину, а после посыпая ее солью. — Свою дорогу выбрал, не чужую.
Ну да. Может, и правда я тогда в лесу вовсе и не заплутал? Может, наоборот, я тогда нашел свой путь, тот, что мне и был определен изначально? Впрочем, это уже метафизика. Чего думать о свершившемся, когда впереди еще столько всего интересного?
А сколько незавершенного! Например, где-то в Европе затаился Шлюндт, перед которым у меня остался должок. А еще есть Отдел, вечно плетущий хитроумную паутину, теперь-то они с меня точно не слезут, я их знаю. Опять же, куда мне деваться от Стеллы, что сейчас деловито уплетает четвертую по счету картофелину? Наверняка она уже замыслила какую-то очередную авантюру, в которой для меня выделено самое невыгодное место.
И — Великий Полоз. Что-что, а его последние слова, произнесенные перед тем, как он снова цапнул мою грудь своими клыками и отбросил в сторону, отлично отпечатались в моей памяти:
