Все вошли в столовую.
Деньги Хлои все еще лежали на столе.
— Вот! — сказала она, собрав бумажки и трясущейся рукой протягивая своей хозяйке всю пачку. — Нет больше надобности ни глядеть на них, ни говорить… Я знала, что так будет… продан и убит на этих страшных плантациях…
Хлоя повернулась и вышла из комнаты. Миссис Шельби бросилась за ней, взяла ее за руку и, усадив на стул, села рядом.
— Бедная моя Хлоя!
Хлоя припала к плечу миссис Шельби и зарыдала.
— О миссис, простите меня! Сердце мое разрывается, вот и все!
— Я понимаю, Хлоя, — проговорила миссис Шельби, сама заливаясь слезами. — Мне нечем утешить тебя… Время, быть может, заживит твои раны.
Несколько минут в комнате царила тишина, прерываемая только рыданиями несчастной женщины.
Подошел Джордж и, сев подле бедной негритянки, описал сцену смерти, свидетелем которой ему пришлось быть. Он повторил ей все слова любви и нежной заботы, которые умирающий просил передать ей.
Прошел месяц. Все невольники, работавшие в поместье Шельби, собрались в большой гостиной, чтобы выслушать какое-то сообщение молодого хозяина.
Каково же было их удивление, когда он появился, неся в руках целую кипу бумаг; это были акты, удостоверявшие, что все они отпущены на свободу. Он прочел вслух каждую бумагу в отдельности и вручил акты рабам. Послышались рыдания, крики восторга.
Но многие из собравшихся стали просить, чтобы их не прогоняли. Они столпились вокруг Джорджа, стараясь вернуть ему полученные документы.
— Нам не нужна бо́льшая свобода, чем та, которой мы пользуемся сейчас. Мы не желаем покинуть этот старый дом, и молодого хозяина, и хозяйку!
— Дорогие друзья, — начал Джордж, как только ему удалось добиться хотя бы некоторой тишины, — вам незачем покидать меня. Но все вы: и мужчины и женщины, — вы свободны. За работу я буду платить вам жалованье, о размерах которого мы условимся. Если я умру или разорюсь — а ведь это всегда может случиться, — у вас будет то преимущество, что ни описать вас, ни продать никто не будет иметь права. Я останусь на ферме и научу вас — на это понадобится, должно быть, известное время — пользоваться правами свободного человека. Я твердо верю, что я смогу выполнить мою задачу до конца.
Все негры продолжали толпиться вокруг Джорджа. Старые и молодые, они осыпали его выражениями благодарности. Им трудно было поверить тому, что отныне они в самом деле свободные люди.
— Еще одно слово, — сказал Джордж, когда шум затих. — Вы, конечно, помните нашего старого друга, славного дядю Тома?
В кратких, но выразительных словах он рассказал о его смерти и передал приветы, которые послал с ним дядя Том.
Затем он добавил:
— На его могиле, друзья, я поклялся, что никогда не буду владеть ни единым рабом, если у меня будет возможность освободить его… И что никто по моей вине не подвергнется опасности быть оторванным от своего домашнего очага, от своей семьи и умереть, как умер Том, где-то на дальней плантации… Друзья мои! Наслаждаясь свободой, помните, что вашей свободой вы обязаны этому прекрасному человеку, и постарайтесь отблагодарить его, окружив заботой и любовью жену его и детей. Вспоминайте о том, что вы свободны, всякий раз, когда пройдете мимо его хижины. Пусть она напоминает вам и о том, каким он был, и, следуя его примеру, будьте честными, хорошими людьми!
Глава XLV
В заключение — еще несколько слов
Много раз к автору этой книги обращались с вопросом: взята ли описываемая им история из действительной жизни? На этот вопрос мы не можем не ответить.
Все эпизоды, вошедшие в повесть, имели место в действительности и тщательно проверены. Свидетелем одних был сам автор, о других ему рассказали близкие его друзья. Все характеры, все образы — точное воспроизведение их живых прототипов. Даже слова, вложенные в уста героев, были на самом деле ими произнесены, и мы постарались передать их с предельной точностью.
Элиза, например, портрет с натуры. Материалом для создания этого образа автору послужила широко известная история матери, которая ради спасения своего ребенка переправилась по движущемуся льду через Огайо.
Один из братьев автора книги, служащий торгового дома в Новом Орлеане, рассказал историю старухи Прю и нарисовал портрет Легри, на плантации которого ему пришлось побывать.
«Он дал мне пощупать свой кулак, напоминавший кузнечный молот, и хвастал, что кожа на нем затвердела от ударов, которыми он награждал своих рабов. Покинув его дом, — сообщал в одном из своих писем брат автора, — я вздохнул с облегчением, будто вырвался из пещеры людоеда».
Что касается мрачной судьбы Тома, то, увы, подобных примеров в нашей стране множество. Имеется немало свидетелей, могущих подтвердить правдивость наших слов. Если вспомнить, что в Южных штатах существует закон, согласно которому показания темнокожего против белого на суде не считаются действительными, легко себе представить, сколько омерзительных преступлений ежедневно и совершенно безнаказанно совершается в нашей «демократической» стране.
Скандальную огласку получила история захвата корабля «Жемчужина», когда несколько красивых девушек, мулаток и квартеронок, пытавшихся бежать из Колумбийского округа, были публично проданы с торгов. Предоставим слово почтенному Горацию Манну, адвокату, выступавшему в их защиту:
«В числе шестидесяти шести лиц, пытавшихся в 1848 году бежать на шхуне «Жемчужина», находилось несколько красивых молодых девушек.
Среди них и была некая Элизабет Руссель.
Она вскоре попала в руки работорговца и должна была быть выставлена на продажу на невольничьем рынке в Новом Орлеане. Видевшие эту девушку рассказывали, что сердце разрывалось от жалости к ней. Ее пытались выкупить, но проклятый торговец был неумолим и отправил ее в Новый Орлеан. Судьба сжалилась над ней: она умерла в пути.
В этой партии были еще две девушки, по фамилии Эдмондо. Когда их собирались отправить на аукцион, к месту, где они были выставлены, прибежала их старшая сестра. Она заклинала негодяя торговца пожалеть несчастных. Он грубо посмеялся над ее мольбами и ответил, что им будет очень хорошо: у них будут нарядные платья и украшения.
Обе девушки были также отправлены в Новый Орлеан».
Можно ли после этого подвергнуть сомнению рассказ о Касси и Эмелине?
Во избежание упрека в несправедливости нельзя не упомянуть о том, что среди владельцев подчас встречаются и великодушные люди, подобные Сен-Клеру. Но, увы, встречаются они очень редко.
В течение долгих лет автор избегал даже в разговорах касаться темы рабства. Это был слишком больной вопрос. Автор тешил себя надеждой, что рост цивилизации быстро положит конец бесправному положению негров в Америке. Но с момента опубликования закона 1850 года, когда стало известно, что правительство страны, считающей себя прогрессивной и гуманной, вменяет гражданам в обязанность задерживать и возвращать беглых рабов их владельцам, с того момента, когда почтенные «представители народа», считающиеся в частной жизни добрыми и даже отзывчивыми людьми, обсуждали этот законодательный акт с «нравственной и религиозной точки зрения», — автор сказал себе: «Нет, эти люди не знают, что такое рабство». С этой минуты у автора была лишь одна цель: изобразить рабство наиболее правдиво и достаточно ярко.
