— Чушь! — пробурчал Том Локер, выслушавший обоих с презрением, которого он и не пытался скрыть. — Оба вы просто не умеете взяться за дело. Мои девки мне такого представления не устраивают, могу вас уверить.
— В самом деле? Как же вы этого достигаете? — с интересом спросил Мэркс.
— Как достигаю? Да очень просто. Когда я покупаю женщину с ребенком и ребенок предназначен к продаже, я иду к ней, подношу к самому лицу ее кулак и говорю: «Если ты хоть пикнешь, я выбью тебе все зубы. Я не желаю слышать ни слова, ни единого звука! Этот ребенок принадлежит мне, а не тебе. Тебе до него нет никакого дела. Я продам его, как только представится случай, и слышишь: чтоб ты не поднимала шуму, не то лучше бы тебе не родиться!» Они быстро начинают понимать, что со мной шутки плохи, будьте уверены! Они у меня молчат как рыбы. А уж если которая-нибудь из них заревет… тогда… — И Локер так ударил кулаком по столу, что собеседники без слов поняли его.
— Вот это красноречие так красноречие, — протянул Мэркс, хихикая и толкая своего приятеля в бок. — Ну, не потешный ли парень этот Том Локер? Хи-хи-хи!.. Знаете, Том, вы способны вбить в их курчавые головы настоящее понимание вещей, им не приходится сомневаться в смысле ваших слов. Если вы не дьявол собственной персоной, то уж, во всяком случае, его родной брат. За это я готов поручиться!
Том принял этот комплимент с подобающей скромностью и состроил самую любезную физиономию, какая была мыслима при его характере.
Хеллей, который уже довольно много выпил, почувствовал вдруг пробуждение какого-то неожиданного мягкосердечия, что у людей его склада случается иногда после достаточно обильных возлияний.
— Вы, право, иногда хватаете через край, Том Локер! — сказал он. — Помните, я ведь не раз убеждал вас тогда в Нахчецце, что мы зарабатывали бы столько же и жилось бы нам на этом свете не хуже, если б мы помягче обращались с неграми, к тому же у нас оставались бы кое-какие шансы попасть в царствие небесное в тот час, когда прах возвращается праху…
— К черту! — крикнул Том. — Прекратите эту болтовню. Меня мутит от таких глупостей. У меня желудок и без того не совсем в порядке. — И Том налил себе полный стакан водки.
Но Хеллей, откинувшись на спинку стула, продолжал, сопровождая свою речь выразительными жестами:
— Я говорю и всегда говорил, что веду свою торговлю так, чтобы, во-первых, заработать денег не меньше других. Но торговля, дела — это еще не все. У человека есть душа. Вы слышали, что говорят по этому поводу священники?.. Вот я и решил: когда я сколочу приличный капиталец, я позабочусь о своей душе. Так зачем же мне творить больше зла, чем необходимо? По-моему, это просто нерасчетливо.
— Заботиться о своей душе! — презрительно повторил Том. — Долго вам придется искать, чтоб обнаружить эту самую душу. Не тратьте даром труда. Сам черт у вас никакой души не найдет, даже если протрет вас сквозь сито.
— Не к чему вам так грубить, Том! — успокоительно произнес Мэркс. — Чего вы кипятитесь, когда человек желает вам только добра.
— Заткни наконец глотку! — хмуро буркнул Том. — Все я способен снести, кроме такой благочестивой болтовни. Сдохнуть я от нее способен! В чем, собственно, разница между нами? Не в том, конечно, что в вас, Хеллей, есть крупинка жалости; это не жалость, а одна подлость, вы просто надеетесь обмануть черта и спасти вашу шкуру. Я вижу вас насквозь. А что касается вашего так называемого благочестия, так, по-моему, это просто обман: человек всю жизнь накапливает у черта счет, а когда наступит день расплаты, пытается сбежать.
— Спокойнее, джентльмены, так не делаются дела, — пропищал Мэркс. — Сами знаете: каждый по-своему смотрит на вещи. Хеллей, как всем известно, человек осторожный, у него особого сорта совесть, а у вас, Том, — у вас свой способ действия, прекраснейший способ. Но ссориться, право же, совсем бесполезно. Перейдем лучше к делу. Итак, мистер Хеллей, вы хотите поручить нам поимку этой женщины?
— Мне никакого дела нет до этой женщины, она принадлежит Шельби. Мне принадлежит только мальчишка. И глупцом я был, что купил эту обезьянку.
— Вы всегда глупец, — буркнул Том Локер.
— Тише, Локер! — елейным голосом заговорил Мэркс. — Сегодня эти грубости ни к чему. Вы ведь видите, что мистер Хеллей хочет дать нам заработать. Помолчите немного. Заключать условия — это уж дело мое. Как выглядит эта женщина, мистер Хеллей? Что она собой представляет?
— Кожа у нее белая, и она очень красива. Воспитание получила хорошее. Я готов был дать Шельби за нее восемьсот, даже тысячу долларов и еще здорово бы на ней заработал.
— Белая, красивая и хорошо воспитана! — воскликнул Мэркс, все лицо которого вспыхнуло в ожидании наживы. — Локер, тут есть ради чего поработать! Мы поймаем ее! Мальчишку, разумеется, отдадим мистеру Хеллею, а ее отвезем на продажу в Новый Орлеан. Что вы на это скажете?
Локер слушал, раскрыв рот. Дослушав до конца, он стиснул челюсти, как собака, ухватившая брошенный кусок говядины, и несколько минут, казалось, медленно переваривал поданную ему мысль.
— Видите ли, — сказал Мэркс, обращаясь к Хеллею. — Всюду на том берегу у нас есть судьи, которые за недорогую плату помогают нам во всех случаях, когда может понадобиться их помощь. Том берет на себя грубую часть работы, а я — тонкую. Я появляюсь, отлично одетый, в блестящих ботфортах — все самого лучшего качества, появляюсь именно тогда, когда дело доходит до присяги. Вы бы только поглядели, — продолжал Мэркс, гордый своими подвигами, — в каких разнообразных ролях я выступаю! Один раз я — мистер Твикен из Нового Орлеана, в другой раз я только что приехал со своей плантации на реке Жемчужной, где у меня работает семьсот негров. Иногда я выступаю в качестве дальнего родственника Генри Клея, а не то изображаю старого помещика из Кентукки. У каждого свои способности. Том — дьявольский парень, когда нужно драться, но врать он не умеет, у него получается как-то ненатурально. Зато, клянусь своей душой, нигде вы не найдете такого мастера, который готов присягнуть в чем только угодно, как ваш покорный слуга. Если такой найдется, хотел бы я на него поглядеть! Мне кажется, я мог бы довраться до успеха даже в том случае, если бы судьи по-настоящему искали правды! Сквозь любые трудности я проползу, как змея. Мне бы подчас даже приятнее было, если б судьи действительно старались повнимательнее разобраться в деле: было бы интереснее, знаете, их обмануть.
Но тут Том Локер, в голове которого мысли ворочались медленно, прервал красноречие Мэркса, с такой силой ударив кулаком по столу, что все стоящее на нем задребезжало.
— Дело подходящее! — рявкнул он.
— Что вы, что вы! Зачем же бить посуду, Том! — воскликнул Мэркс. — Берегите ваши кулаки для более подходящего случая.
— Но, джентльмены, — проговорил Хеллей, — разве я не буду участником прибыли?
