Он даже задает себе вопрос: достаточно ли Том оценил его доброту? Ведь сколько раз его обманывали негры, с которыми он хорошо обращался. Просто удивительно, как это он, несмотря ни на что, сохранил такое мягкосердечие!
Вытащив из кармана несколько газет, Хеллей занялся просмотром объявлений. Он не отличался особой грамотностью и поэтому имел обыкновение читать вполголоса, чтобы уши его могли проверить то, что читали глаза. Так, вполголоса, прочел он и следующее объявление:
АУКЦИОН
На основании постановления суда во вторник, 21 февраля, в городе Вашингтоне, штат Кентукки, поступят в продажу с аукциона негры, имена которых перечислены в прилагаемом списке:
Агарь — 60 лет,
Джон — 30 лет,
Бен — 21 год,
Саул — 25 лет,
Альберт — 14 лет.
Вырученная сумма идет в погашение долгов и на удовлетворение кредитов и наследников мистера Джоссе Блэтчфорда, эсквайра.
Подписали: Сэмюэль Морри,
Томас Флинт —
душеприказчики.
— Нужно будет взглянуть, — произнес Хеллей, за неимением другого собеседника обращаясь к Тому. — Вот видишь, Том, у меня подберется неплохая компания, которую я присоединю к тебе… чтобы тебе не было скучно. Нет ничего лучше доброй компании. Согласен со мной? Итак, мы прежде всего поедем прямехонько в Вашингтон. Там я помещу тебя в тюрьму на время, пока справлюсь с делами.
Том принял это приятное известие с невозмутимым спокойствием. Ему хотелось только знать, у многих ли из этих несчастных были жены и дети и переживали ли они разлуку с ними так же тяжело, как он. Нужно признаться, что обещание Хеллея посадить Тома в тюрьму не произвело особенно отрадного впечатления на человека, который всегда гордился своим безупречным поведением. Другое дело, если б он принадлежал к высшим кругам; тогда, возможно, он и не придал бы этому такого большого значения.
День прошел, и к вечеру Хеллей и Том удобно устроились в Вашингтоне: один — в гостинице, другой — в тюрьме.
На следующий день, около одиннадцати часов утра, у входа в здание суда собралась большая толпа народа. Одни курили, другие жевали табак, одни сплевывали, другие разглагольствовали, в зависимости от своих вкусов и привычек.
Все ждали открытия торгов. Мужчины и женщины, предназначавшиеся к продаже, сидели в стороне отдельной группой. Они тихо разговаривали между собой. Женщина, значившаяся в объявлении под именем Агарь, по лицу и фигуре была типичная африканка. Возможно, что ей действительно было шестьдесят лет, но она казалась гораздо старше: болезнь и непосильная работа состарили ее раньше времени. Она была почти слепа, руки и ноги ее были скрючены ревматизмом. Рядом с ней стоял ее сын — невысокий, но живой и красивый четырнадцатилетний мальчик. Это был последний оставшийся при ней отпрыск некогда многодетной семьи, которая на глазах несчастной матери постепенно распродавалась на южных невольничьих рынках. Несчастная старуха держалась за него обеими руками и со страхом и беспокойством вглядывалась в тех, кто осматривал его.
— Не беспокойся, тетушка Агарь, — произнес старший из негров. — Я говорил с мистером Томасом, и он сказал, что надеется продать вас обоих вместе.
— Пусть они не думают, что я не могу работать! — воскликнула Агарь, поднимая вверх свои трясущиеся руки. — Я могу готовить, мыть, чистить посуду. Я еще заслуживаю того, чтобы меня купили.
Хеллей между тем, пробившись сквозь толпу, подошел к старшему из негров, заставил его открыть рот, проверил челюсти, простукал согнутым пальцем зубы, приказал ему выпрямиться, согнуться и проделать ряд движений, при которых можно было проверить качество его мускулатуры. Затем, перейдя к следующему, он так же тщательно осмотрел и его. В конце концов он подошел и к Альберту, пощупал мускулы, приказал вытянуть руки, внимательно оглядел пальцы и заставил его попрыгать, чтобы проверить, насколько он гибок.
— Его не продадут без меня! — воскликнула со страстной энергией старуха. — Нас поставят вместе! Я еще очень крепка, мастер, я еще могу работать, хорошо работать!
— На плантации? — презрительно взглянув на нее, бросил Хеллей. — Вот так штука! — Затем, словно удовлетворенный осмотром, он стал прохаживаться по двору, засунув руки в карманы, попыхивая сигарой, сдвинув набок шляпу, готовый к действию.
— Что вы думаете приобрести? — спросил Хеллея человек, также осматривавший негров.
— Думаю купить мальчишку, — коротко ответил Хеллей, сплевывая жвачку.
— Но они как будто хотят продать мальчика вместе со старухой матерью, — заметил его собеседник.
— Как бы не так! Кому нужен мешок старых костей? Она не отработает и того, что съест.
— Значит, вы не купите ее?
— Надо быть сумасшедшим, чтобы купить этакое старье! Она полуслепая, руки и ноги скрючены, к тому же идиотка.
— Некоторые люди покупают таких старух и извлекают из них больше пользы, чем можно бы думать, — проговорил собеседник Хеллея, словно взвешивая что-то.
— Для меня это дело неподходящее, — сказал Хеллей. — Я не взял бы ее, хоть бы мне отдали ее даром. Я уже сделал выбор.
Разговор был прерван шумом. Толпа двинулась к помосту.
Аукционист, низкорослый, неуклюжий человек, с деловитой важностью действуя локтями, проталкивался сквозь толпу. Старуха, затаив дыхание, уцепилась за мальчика.
— Не отходи от меня, Альберт, — шептала она. — Они продадут нас вместе.
— Ой, мама, боюсь, что нет, — тихо проговорил мальчик.
— Нет, вместе, вместе, вместе, иначе я умру! — не переставала твердить несчастная.
Аукционист потребовал тишины и громовым голосом объявил, что торги начинаются.
Толпа несколько отступила. Аукцион начался.
Несколько невольников было продано по сходным ценам. Двое из них достались Хеллею.
— Эй ты, мальчик, подойди-ка сюда! — приказал аукционист, коснувшись молотком плеча Альберта. — Встань! Покажи-ка свою ловкость!
— Сэр, умоляю вас, поставьте нас вместе! Умоляю вас, умоляю! — прошептала старуха, цепляясь за сына.
— Убирайся подальше! — грубо крикнул аукционист, отталкивая ее от мальчика. — Тебя будут продавать в конце. Эй ты, черномазый, прыгай! — крикнул он, подталкивая мальчика к помосту.
За его спиной послышался стон. Мальчик остановился и повернул голову. Слезы капали из его больших блестящих глаз.
Красивое лицо и изящество подростка сразу внесли значительное оживление в торги. Со всех сторон одновременно посыпались надбавки. Аукционист был оглушен. Мальчик, оробев, беспомощно оглядывался по сторонам. Его пугали шум и крики покупателей, стремившихся перебить его друг у друга. Наконец аукционист стукнул молотком по столу. Мальчик достался Хеллею. Его толкнули к новому хозяину. Он остановился еще на мгновение, чтобы в последний раз взглянуть на старуху мать, которая, вся дрожа, протягивала к нему трепещущие руки.
