— Не свалился же он в воду, в самом деле! — восклицала она. — Но с ним, наверно, что-нибудь приключилось! Я начинаю даже беспокоиться!
В эту самую минуту показался Огюстэн. Он приближался своей обычной медлительной и небрежной походкой. Подойдя к ним, он подал Еве ломтик апельсина.
— Что ж, кузина Вермонт, — сказал он, — вы, надеюсь, готовы?
— Вот уже целый час, как я готова и жду, — проворчала мисс Офелия. — Я даже стала беспокоиться о вас.
— Вот ловкий парень, он отнесет вещи, — произнес Сен-Клер, оборачиваясь к следовавшему за ним носильщику. — Идемте, коляска ждет нас. Толпа схлынула. Можно двигаться спокойно, не боясь, что вас затолкают. Возьмите, — сказал он, обращаясь к стоявшему рядом кучеру, — возьмите вещи.
— Я пойду с ним и погляжу, как он их сложит, — с тревогой проговорила мисс Офелия.
— Что вы, сестрица! К чему это?
— Тогда я, по крайней мере, сама понесу вот это, вот это и еще вот это! — сказала мисс Офелия, схватив три картонки и присоединив к ним небольшой саквояж.
— Дражайшая моя вермонтская мисс, вам никак не удастся привить здесь нравы Зеленых Гор. Придется подчиниться обычаям Юга и не показываться на улицах увешанной пакетами. Вас примут за вашу собственную горничную. Сдайте все этому парню. Он понесет ваши картонки так осторожно, будто там упакованы свежие яйца.
Мисс Офелия бросила взгляд, полный отчаяния, на своего кузена, безжалостно похищавшего все ее сокровища. Она несколько утешилась, увидев, что они сложены в экипаже рядом с ней.
— Где же Том? — спросила Ева.
— На козлах, детка. Я хочу предоставить ему место того пьяницы, который, помнишь, опрокинул коляску.
— Ах, Том будет замечательным кучером! — воскликнула Ева. — Я уверена, он никогда не будет напиваться!
Экипаж остановился перед старинным домом, построенным в смешанном полуфранцузском-полуиспанском стиле. В Новом Орлеане кое-где еще встречаются здания такого типа. Миновав сводчатые ворота, экипаж въехал в квадратный двор, со всех четырех сторон окруженный аркадами в мавританском духе. Стройные колонны поддерживали украшенные арабесками галереи и, словно во сне, вызывали представление о романтической роскоши времен арабского владычества в Испании. Сразу можно было заключить, что двор украшался в угоду утонченному вкусу владельца. Посреди двора был расположен фонтан. Серебристые струи взмывали вверх и ниспадали в мраморный бассейн, окаймленный фиалками. В прозрачной воде бассейна, сверкая на солнце чешуей, словно ожившие алмазы, резвились сотни золотых и серебряных рыбок. Фонтан окружала выложенная мозаичными плитками дорожка, заключенная в кольцо зеленого, мягкого, как бархат, газона. Два больших апельсиновых дерева раскинулись у крыльца. По краям газона были расставлены украшенные искусной резьбой белые мраморные вазы с редкими тропическими растениями. Огромные гранатовые деревья со своими блестящими листьями и огненными цветами, аравийский жасмин с темной листвой и серебристыми звездами цветов, яркая герань, роскошные розовые кусты, сгибающиеся под душистым грузом своих цветов, желтый жасмин и пахнущая лимоном вербена смешивали воедино свое благоухание. А старые алоэ, такие таинственные и странные среди этой гущи листьев и цветов, словно древние чародеи, поглядывали на пышную, но непрочную красоту, раскинувшуюся вокруг них.
Занавеси из пестрой восточной ткани украшали аркады и в часы, когда солнце светило особенно ярко, опускались, даря прохладу и тень.
Когда экипаж въехал во двор, Ева в восторге замерла, словно птичка, готовая вырваться на волю из клетки.
— Не правда ли, тетушка, — воскликнула она, — ведь он замечательный, мой дорогой, мой милый, мой чудесный дом! Разве он не прекрасен?
— О, все это очень красиво, — проговорила мисс Офелия, выходя из кареты. — Но мне этот дом кажется очень уж старым и каким-то языческим.
Соскочив с козел, Том обвел все вокруг спокойным взглядом, в котором сквозило удовольствие. Не следует забывать: негры родом из страны, своей яркой пышностью превосходящей все на свете. В душе у них живет настоящая страсть ко всему красивому, красочному и необычному.
Сен-Клер, мягкий и чуткий по натуре, только улыбнулся на замечание Офелии. Увидав восхищение на лице Тома, он спросил его:
— Тебе, друг мой, кажется, нравится здесь?
— О да, мастер, здесь все так, как надо! — проговорил Том с удовлетворением.
Вся эта сцена разыгралась в течение коротких мгновений, пока выносили из кареты вещи и расплачивались с кучером. Толпа слуг всех возрастов — мужчины, женщины и дети — сбежалась со всех сторон, приветствуя хозяина.
Впереди всех стоял молодой мулат, одежда которого отличалась подчеркнутой изысканностью. Он принимал изящные позы, помахивая надушенным батистовым платочком.
Этот мулат казался очень важной персоной. Он с горячностью накинулся на остальных слуг, всеми силами стараясь оттеснить их как можно дальше в глубь двора.
— Назад! Назад! — кричал он повелительно. — Не стыдно вам нарушать домашний покой хозяина в первые же минуты его прибытия?
Пораженные, очевидно, изысканностью этой фразы, негры отступили на почтительное расстояние, так что к тому моменту, когда Сен-Клер, расплатившись с кучером, обернулся, он увидел лишь одного Адольфа — так звали эту важную персону в шелковом жилете с золотой цепочкой и в белых штанах, которая кланялась с неимоверным изяществом и подобострастием. Рядом с ним стояли два широкоплечих негра, готовые внести в дом вещи приехавших.
— Ах, это ты, Адольф! — сказал Сен-Клер, протягивая ему руку. — Ну, как дела, дружище?
Адольф немедленно разразился весьма красочной речью, импровизированной… в течение последних двух недель.
— Отлично, отлично! — своим обычным небрежно-ироническим тоном проговорил Сен-Клер, проходя мимо него. — Великолепно сказано, Адольф. Но не присмотришь ли ты теперь за багажом? Я сейчас выйду поздороваться с людьми.
Он проводил мисс Офелию в большую гостиную, выходившую на веранду.
Ева между тем, миновав вестибюль и гостиную, ворвалась в нарядный маленький будуар. Высокая бледная женщина с большими черными глазами приподнялась на кушетке при виде ее.
— Мама! — в буйном восторге закричала Ева, бросившись на шею матери и осыпая ее поцелуями.
— Довольно, довольно, детка! Осторожнее, а то у меня разболится голова. — И мать с томным видом поцеловала ребенка.
Вошел Сен-Клер и поцеловал жену. Затем он представил ей свою кузину.
Мари взглянула на приезжую с некоторым любопытством, затем поздоровалась с обычной своей томной учтивостью.
Слуги между тем толпились за дверью. Впереди них можно было заметить мулатку лет сорока, трепетавшую от радостного ожидания.
— Ах, вот Мэмми! — воскликнула Ева. Перебежав через всю комнату, она бросилась в объятия мулатки и горячо ее расцеловала.
