— А что же будет с их душами! — воскликнула мисс Офелия.
— Ну, признаюсь, это уж меня никак не касается. Меня интересует только земная жизнь. Принято считать, что чернокожие отданы на земле во власть дьяволу во имя блага белых. Кто знает, может быть, на том свете картина будет иная.
— Какой ужас! — прошептала Офелия. — Ах, рабовладельцы! Постыдились бы вы хоть самих себя!
— Право, не знаю, чего мне стыдиться. Нас окружает довольно приличная компания. Приглядитесь к тому, что творится во всем мире: всюду низшие классы приносятся в жертву высшим. Примером может служить хотя бы Англия. А между тем весь мир клеймит колонистов Южной Америки за то, что наш способ угнетения несколько разнится от их способов.
— В штате Вермонт все люди свободны, — возразила Офелия.
— Согласен. В Новой Англии и в Северных штатах дело организовано несколько лучше, чем у нас. Но, мне кажется, звонят к обеду… Итак, сестрица, забудьте на время о ваших тяжких заботах и пожалуйте к столу!
Вечером мисс Офелия находилась на кухне. Внезапно один из негритят громко закричал:
— Вон идет тетка Прю, идет и ворчит, как всегда!
Вошла высокая и сухая негритянка, неся на голове корзину с горячими булочками и сухарями.
— Здравствуй, Прю, — сказала кухарка.
Поставив корзинку, Прю опустилась на пол и, упершись в колени локтями, пробормотала:
— О господи, хоть бы умереть мне скорее!
Голос ее звучал хрипло, а вид ее был мрачен.
— Почему вы хотели бы умереть? — спросила Офелия.
— Я избавилась бы от мучений, — ответила Прю, не поднимая глаз.
— Зачем вы постоянно напиваетесь? — проговорила Джэн, хорошенькая горничная, квартеронка, позвякивая коралловыми серьгами.
Прю бросила на нее злобный взгляд.
— И ты к этому же придешь! — ответила она. — И тогда нам с тобой будет по пути. Тогда ты тоже с радостью выпьешь рюмочку, лишь бы забыть о своем горе.
— Будет тебе, Прю, — оборвала ее кухарка. — Выкладывай свои хлебцы. Миссис рассчитается с тобой.
Офелия взяла у нее дюжину белых хлебцев.
— Там на полке, в треснувшей кружке, кажется, лежат талоны, — сказала Дина. — Слазай-ка туда, Джек, и достань!
— Для чего эти талоны? — спросила мисс Офелия.
— Хозяин Прю получил деньги вперед и выдал нам эти талоны. Мы расплачиваемся ими с Прю за булки.
— Когда я возвращаюсь домой, — сказала Прю, — хозяин подсчитывает деньги и талоны и, когда счет не сходится, — избивает меня.
— И по заслугам, — вставила хорошенькая Джэн, — раз ты тратишь его деньги на выпивку!
— И дальше буду так делать, — со вздохом произнесла Прю. — Не могу я жить иначе! Выпью и забудусь…
— Это очень дурно с вашей стороны, — сказала мисс Офелия.
— Я и сама знаю, — произнесла Прю. — Но я все равно буду так делать. Я хотела бы умереть и освободиться от моих мук. — И старуха, с трудом встав на ноги, подняла на голову корзину. Но раньше чем выйти, она еще раз взглянула на горничную.
— Ты думаешь, что очень красива со своими побрякушками? — сказала она. — Вертишь головой и сверху вниз глядишь на людей. Так… так… Придет время, и ты будешь такой же старой и несчастной, как я. Тогда посмотрим, не захочешь ли ты пить, пить и пить! Поберегитесь пока, эй вы! Эй! — И она с полубезумным смехом вышла из кухни.
Том, находившийся в кухне во время разговора со старухой Прю, вышел вслед за нею на улицу. Он видел, как она время от времени с глухим стоном останавливалась и затем продолжала свой путь. Наконец она остановилась у дверей какого-то дома и, опустив на ступеньки корзину, поправила платок на плечах.
— Я провожу вас немного и понесу вашу корзину, — сказал Том.
— Зачем? — произнесла старуха. — Я не нуждаюсь в помощи.
— Мне кажется, вы больны, расстроены чем-то…
— Я не больна! — резко оборвала она его.
— Если бы я мог… — заговорил Том, с волнением глядя на нее. — Если бы я мог заставить вас… отказаться от выпивки. Вы ведь губите себя…
— Знаю. Я попаду прямо в ад, — ответила она с болью и яростью. — Я попаду в ад… Мой хозяин повторяет это каждый день. Хоть бы я уж скорее оказалась там!
Том вздрогнул, услышав эти слова, в которых звучало беспредельное отчаяние и гнев.
— Где вы родились? — спросил он ее.
— В Кентукки. Один человек купил меня, чтобы присматривать за детьми, которых он выращивал на продажу. В конце концов он и меня продал работорговцу, у которого меня и купил мой теперешний хозяин.
— Почему вы приучили себя к пьянству?
— Нужно было как-нибудь заглушить горе. У меня, уже после переезда сюда, был ребенок. Я надеялась, что мне позволят вырастить его. Хозяйке он вначале даже как будто полюбился. Он был такой толстенький… никогда не кричал. Но хозяйка моя захворала. Я ухаживала за нею, сидела по ночам около нее, наконец сама схватила лихорадку. Молоко у меня пропало. Ребенок стал голодать, так как хозяйка не соглашалась покупать для него молоко… Вскоре от него остались кожа да кости. Ребенок стал беспокойным, и хозяйка запретила мне держать его по ночам при себе. Чтобы ребенок не беспокоил хозяйку, мне приходилось убирать его на чердак. Однажды ночью он кричал там, кричал… пока не умер. А я стала пить, чтобы заглушить в ушах его крик. И буду пить… даже если за это попаду в ад. Хозяин мне твердит, что я непременно попаду в ад, а я отвечаю ему, что я и так уж в аду.
Застонав, несчастная подняла корзину и, поставив ее на голову, медленно удалилась.
Том вернулся домой страшно огорченный. На дворе он встретил маленькую Еву. Глаза ее блестели весельем, и голова была украшена венком из тубероз.
— Ах, Том! — воскликнула она. — Вот и ты! Как я рада, что встретила тебя. Папа позволил, чтобы ты запряг пони и покатал меня в новой коляске. — Она взяла его за руку. — Но что с тобою, Том? Ты какой-то печальный…
— Да, мисс Ева… Но я пойду и запрягу ваших лошадок.
— Нет, ты раньше скажи мне, что с тобой, Том. Я видела, как ты разговаривал со старой Прю…
И Том в простых и бесхитростных словах, волнуясь, рассказал девочке историю несчастной старухи.
Глава XIX
Тяжкие испытания мисс Офелии продолжаются
— Том, незачем запрягать лошадей… я никуда не поеду, — сказала Ева.
— Не поедете, мисс Ева?
— Твой рассказ так тяжело давит мне на сердце… так тяжело давит на сердце, — повторила она со слезами на глазах. — Не хочу я кататься.
И она вернулась в дом.
Несколько дней спустя вместо Прю булки принесла другая женщина. Мисс Офелия как раз находилась на кухне.
