И стал папе делать какие-то знаки, руками, лицом. Боксёр тоже сморщился всем лицом. Но потом просто чихнул.
— Нет, мы без вас, — грубо сказал папа.
И дядька со своим боксёром остался в зале ожидания.
В кабинете у тёти Веры сидела худенькая пожилая женщина и держала в шерстяном платке кошку простецкого вида. Обычную. Серую. Такие в каждом доме живут на лестнице.
Больше никого не было. Где же интересный пациент?
— Вот, пожалуйста, Асин, обрати внимание на эту кошку, — сказала тётя Вера. — Запомни её получше.
Как её запомнишь? Никаких даже пятен нет. Простая. Серая.
— А у неё что? — спросила Ася.
Врачи любят редкие болезни. Наверное, у этой кошки болит что-нибудь исключительно редкое. Но ведь Ася не врач.
— Неважно, что у неё, — засмеялась тётя Вера. — Прихворнула немножко, съела что-то не то.
— Соседка, наверно, дала, — сообщила женщина. — У нас только свежее ест. А соседка завидует, от зависти спать не может.
— Ничего, — успокоила тётя Вера. — Попоите ромашкой. Молока пока не давать, рыбу — тоже. Это, Аська, говорящая кошка!
— А разве бывают? — ахнула Ася.
Даже папа удивился. Присел перед этой кошкой на корточки. Гладить её сразу стал.
— Ты сказок разве не читаешь? — сказала тётя Вера.
— А по правде — бывают?
— Вот она — по правде, — сказала тётя Вера.
— Много говорит? — спросил уважительно папа.
Нет, папа не удивился. Просто сразу зауважал эту кошку, вон как он на неё смотрит. Снизу вверх!
— Она у нас одно слово пока что говорит, — скромно сказала женщина. — Но она у нас ещё молоденькая.
— И какое же слово она выбрала? — уважительно спросил папа.
— Она выбрала слово «Уфа», — скромно сказала женщина. — А соседка завидует, ночи не спит…
Эта кошка — её зовут Яночка — сперва была как будто обычная кошка. Они её с дачи котёнком привезли. Такая воспитанная! Всё аккуратно, в кюветку. Играла, как все, со своим хвостом. Ласковая! Так за тобой следом и ходит. Купали её два раза, она не боялась…
— Купать вообще-то не надо, — вставила тётя Вера.
Больше они не будут, если не надо. Яночка чистая. Они с мужем живут вдвоём, детей нету. Муж работает на заводе. Он сидит утром, завтракает, а Яночка всегда тут же. Муж шутя и брякни: «Чего глядишь? Скажи что-нибудь!» А Яночка вдруг: «Уфа». Чисто. Как детский голос. Муж в кухню влетел: «Хозяйка, у нас кошка заговорила!» Она сперва испугалась. «Да ты сама послушай. Яна, иди сюда!» Яночка прибежала. «Яна, ну?!» Яночка возле ног у него потерлась. «Уфа», — говорит…
— А мне она скажет? — спросила Ася.
Она хотела прямо Яночку попросить. Но не решилась к ней обратиться.
— Навряд, — засомневалась женщина. — Мы уж с доктором как просили. Молчит. Яночка, скажи, детка!
Кошка заворочалась в шерстяном платке и как-то вздохнула.
— Не хочет, — сказала женщина. — Против воли не говорит.
— Было бы нереально, если бы она здесь заговорила, — объяснила тётя Вера. — Непривычная обстановка, собачьи запахи, чужие люди — это же понятно.
— Дома-то она не стесняется, — улыбнулась женщина. — Раньше муж только в дом войдёт, сразу — на всю мощь телевизор. А теперь ничего не надо, ни футбол, ни ужин, а пусть только Яночка скажет «Уфа». От гостей — так отбою нет. Всем послушать хочется — с работы, родственники, которые знают, знакомые. Весь вечер в комнате смех. Соседка от зависти с лица спала…
— Можно, мы придём? — робко попросила Ася.
— Отчего же нельзя, — кивнула женщина. — Приходите вот с папой. Дома-то она никогда сказать не откажет…
И долго Ася будет потом приставать: «Папа, когда пойдём к Яночке?» А папа всё срочно занят. Долго будет ждать! Пока папа признается, наконец, что он потерял бумажку с адресом. «Как же мы теперь найдём?» — ужаснётся Ася. И папа скажет, что как-нибудь обязательно найдём. Или вдруг встретим на улице эту женщину. Или она снова придёт с Яночкой в поликлинику. А может, адрес ещё не совсем пропал, а где-нибудь завалялся среди бумаг. Вон их сколько в доме!
Но потом, постепенно, эти разговоры заглохнут.
Только навсегда останется с Асей говорящая кошка Яночка, которая не сказала ни слова. Даже взрослой на всех серых кошек будет она смотреть с непонятным, смешным уже для неё и всё-таки неодолимым никаким взрослым опытом, тревожно волнующим ожиданием. Потому что в жизни, как и в искусстве, намёк порою сильнее факта. И это хорошо понимал Асин папа, когда потерял адрес на бумажке, который он, вообще-то говоря, и не думал терять.
Неизвестно, что бы сказала Яночка, когда Ася приехала бы к ней в гости. Хотя вообще-то она говорила «Уфа», это факт…
Тётя Вера, меж тем, уже вызвала следующего пациента.
Это был чёрный пудель и с ним — две женщины. Одна внесла пуделя на руках и аккуратно поставила на стол. А другая поминутно сморкалась, искала носовой платок, теряла сумочку, хваталась за бок и чуть не села мимо стула, куда папа её пригласил, чтобы записать в журнал.
— Фамилия? — спросил папа.
— Его? — испугалась женщина. И взглянула на своего пуделя.
— У вас разве разные? — удивился папа. — Ну, хоть чью-нибудь.
— Его фамилия Спиридонов, — сказала женщина.
Пудель Спиридонов услыхал свою фамилию и сразу залаял на столе. Какой умный! Тётя Вера хочет уши ему посмотреть, а он крутится, никак не даёт.
— Держите! — приказала тётя Вера.
Ася схватила Спиридонова за задние ноги, а вторая женщина, про которую хозяйка пуделя объяснила, что это — её подруга детства и без неё она бы ни за что не дошла, вцепилась Спиридонову в передние ноги. Но он их всех отшвырнул! Лает на тётю Веру и трясёт ушами.
— Родненький, как он плачет! — вскрикнула хозяйка. — Доктор, мне, кажется, плохо. Почему он плачет?
Схватилась за бок и на стуле качнулась. Папа ей пузырек какой-то суёт под нос, а она отпихивается.
— Прекратите! — кричит тётя Вера.
— Доктор, родненький, он не умрёт?! — кричит хозяйка на стуле. — Я не переживу!
Пудель на столе скачет и трясёт ушами.
— Спиридонов! — вдруг гаркнул папа, Ася даже вздрогнула. — А ну, стоять смирно, как на параде!
Пудель сразу встал. Ася и подруга хозяйкиного детства так на нём и повисли, а тётя Вера быстро залезла ему в ухо.
Хозяйка выпрямилась на стуле и тоже застыла.
— Уши грязные, — сказала тётя Вера. — Что же вы уши так запустили? У него ушной клещ.
— Как клещ? — ахнула хозяйка. — Откуда клещ, доктор? Бедненький, как он страдает! Я не переживу!…
