Книга Сними обувь твою, страница 31. Автор книги Этель Лилиан Войнич

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Сними обувь твою»

Cтраница 31

Она осторожно сказала:

— Вероятно, это будет отнимать много времени. Но с другой стороны…

Он с улыбкой кивнул, когда она, заколебавшись, умолкла.

— Конечно, очень приятно читать, в каких лестных выражениях ко мне обращается такой человек, как Монктон. Особенно, когда он предлагает мне этот пост без всяких просьб с моей стороны.

Затем он прибавил:

— Я всегда считал, что человек, которого господь благословил богатством, должен помнить о своих обязанностях перед округой.

Она искоса взглянула на него.

«Он чувствует себя сэром Роджером де Коверли, — подумала она. —Сельским властителем и благодетелем. Уже! Ну что же, такое тщеславие никому не приносит вреда».

— Ты не знаешь, — спросила она, — к кому они обратятся, если ты откажешься?

— Почти наверняка к майору Дру, и я знаю, что он согласится. Меня удивляет, почему к нему не обратились сразу; в Индии ему приходилось занимать административные должности, а кроме того, у него есть деньги и досуг.

И рот, как пасть акулы. Она чуть было не заткнула уши, когда майор однажды принялся хвастать тем, как он расправлялся с несчастными индусами.

Нетрудно догадаться, какой из него выйдет судья. У него от всего будут только два средства — колодки и плеть.

Нет, Генри нельзя отказываться! По крайней мере он никогда не будет жесток сперепуганными детьми, беспомощнымистарухамии солдатами-инвалидами, которые просят милостыню по дорогам. И он будет так рад этой игрушке. Она посмотрела на него.

— Не могу ли я помочь тебе немного по усадьбе? Например, взять на себя ведение книг? Я вела счета моего отца. Если ты мне их доверишь — конечно, под твоим руководством…

Ей и так приходится проверять его расчеты. Пожалуй, проще будет все делать самой, чем поправлять его арифметические ошибки.

Он восторженно обнял ее.

— Радость моя! Но ты уверена, что это тебя не слишком затруднит? Мне не хотелось бы перегружать старательную лошадку.

Она снова развернула письмо.

— Твой отец гордился бы тобой.

Он покраснел до корней волос. Она нечаянно коснулась горького воспоминания, о котором он никогда с ней не говорил. Венцом всех честолюбивых стремлений его отца был пост мирового судьи, который ему так и не привелось занять. Какой трепетной надеждой преисполнялся милый старик, когда этот пост освобождался, с какой трогательной покорностью переносил он презрительное молчание, которым встречали его робкие намеки. Его дважды обошли, и он умер, так и не прибавив заветное звание к своей фамилии. Но оно будет принадлежать его сыну: Генри Телфорд, эсквайр, мировой судья. Отец был бы доволен.


Лорд Монктон мог бы сделать и худший выбор. Несмотря на некоторую напыщенность, которая вскоре появилась в его манерах, судья из Генри получился гораздо лучший, чем ожидала его жена. Он не был загружен тяжбами, и местные гражданские казусы чаще всего оказывались очень несложными. В такой тихой заводи, как западный Уорикшир, споры чаще всего возникали по хорошо знакомым поводам: из-за червивых фруктов, заблудившихся коров и просроченных векселей. Он занимался такими делами очень добросовестно и решал их, в общем, удачно, выслушивая противоречивые заявления сторон и разбираясь в них с терпением и проницательностью, каких Беатриса в нем раньше и не подозревала.

Тонкости уголовного права были ему не под силу. Но и образованный юрист не смог бы отыскать логики в путанице свирепых требований уголовного законодательства. Однако его бессознательное желание насколько возможно смягчать суровые наказания очень неплохо помогало ему. Большинство мелких преступников, которых он судил, были так отчаянно бедны и невежественны, так задавлены нуждой, что не больше него понимали, в чем, собственно, они виноваты. Обычно он начинал с того, что приходил в притворную ярость: стучал кулаком по столу, кричал на обвиняемых и угрожал им страшными карами, которые в конце концов — порой в прямом противоречии с законом — сводились к небольшим штрафам, часто к тому же выплачивавшимся из его собственного кармана. В таких случаях, придя домой, он, словно застенчивый, но хвастливый ребенок, виновато признавался во всем Беатрисе, втайне гордясь своим поступком, но испытывая некоторую неуверенность, пока она, улыбаясь, не одобряла его прегрешения. Она была рада тому, что он занят и доволен; а так как он, по-видимому, возвел ее в ранг своей высшей совести, она честно старалась выполнять обязанности, которые это на нее налагало, но дом и дети требовали слишком большого внимания, и у нее оставалось мало времени и сил на что-нибудь другое, кроме неотложных забот. И хотя она по-прежнему чувствовала себя глубоко несчастной, даже это отступило куда-то на задний план.

Гораздо труднее было переносить мелочи. Его все глубже укоренявшаяся привычка пересыпать свою речь юридическими терминами порой резали изощренный слух внучки судьи Риверса, но она напоминала себе, что хотя он и путает реституцию с конфискацией, все же он полезен мирку, в котором живет. Он со своей стороны неустанно превозносил ее деловитость, трудолюбие и преданность долгу. Как ехидно заметила Эльси, он гордился своей женой не меньше, чем своей лучшей тисдейльской коровой.

Только в одном отношении он мог на нее пожаловаться, но это было то, о чем порядочный человек не говорит ни с кем. Даже наедине с самим собой он избегал думать, почему, несмотря на то, что его молодая жена красива, добродетельна, мила, и он искренне любит ее, священная супружеская близость дает ему так мало. Только однажды, в минуту откровенности, он смущенно намекнул семейному доктору, что его брак, столь счастливый во всех остальных отношениях, не вполне удачен как брак в строгом смысле этого слова. Трудно представить себе жену, которая больше заботилась бы об удобствах мужа, о его чести и интересах, проявляла бы большее терпение и мужество во время болезни, была бы так спокойна и внимательна, но…

Ему не пришлось продолжать — доктор понимающе закивал:

— Да, да; миссис Телфорд — восхитительная пациентка, благоразумная и заботливая мать, но эти умные женщины часто бывают немного холодными…

Так что оставалось только примириться. В конце концов это ее единственный недостаток, который к тому же теперь уже не имел такого значения, как вначале. После четырех-пяти лет брака даже самый преданный муж перестает быть пылким влюбленным.

Беатриса была уже на последних месяцах третьей беременности, когда случилось неизбежное. Как-то зимой Генри в мрачном и подавленном настроении ехал верхом по лугу. Навстречу ему попалась краснощекая девушка, которая почтительно присела. когда он проезжал мимо, а потом поглядела на него через плечо блестящими плутовскими глазами. Это была новая коровница, которую один из соседних фермеров нанял недавно на ярмарке.

В вопросах половой морали у Генри были твердые принципы, которым он неуклонно следовал со времен отрочества. Порядочный человек относится с уважением к родственницам своих друзей, соседей и арендаторов, какой бы репутацией они ни пользовались, а также ко всем честным женщинам, каково бы ни было их положение; по отношению к остальным он обязан проявлять известную корректность, быть щедрым и уметь молчать, если они этого хотят. Кроме того, он, разумеется, обязан, елико возможно, соблюдать супружескую верность.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация