— Как же ты ее обезвредишь?
— Постараюсь как-нибудь и не буду слишком деликатничать. Но прежде всего позволь мне узнать у Повиса, если только он захочет сказать, что он знает о ней.
— Би, я… я бы предпочел…
— Ты бы предпочел быть нищим, только не сыщиком.. Я тоже. Я бы предпочла не делать многого из того, что мне приходилось делать на моем веку. Жизнь не спрашивает, в какой именно грязи нам приятнее вымазаться.
В дверь постучала Эллен.
— Прошу прощенья, мэм, мистер Риверс не у вас? Там пришел старик Полвил, у него какое-то секретное дело. Уолтер вышел, но вскоре снова появился в дверях.
— Можно привести к тебе Полвила, Би? Он был чем-то встревожен. Беатриса поспешно села и поправила волосы.
— Конечно, пусть войдет. Уолтер распахнул дверь.
— Входите, пожалуйста. Я хотел бы, чтобы и сестра слышала то, что вы собираетесь нам рассказать.
Едва старик вошел, Беатриса встала и протянула ему руку. Насупясь, он строго посмотрел на нее, но руки не подал.
— Садитесь, пожалуйста, — сказала Беатриса. — Мы рады вас видеть.
— Это как вам угодно, мэм. Он сел, вертя в руках шапку.
— Я не рассказывать пришел, сэр. Я пришел спросить вас. Может, леди…
Он умолк па полуслове.
— Продолжайте, Полвил. У меня нет секретов от миссис Телфорд.
— Как угодно, сэр. Мистер Риверс, сколько вы живете в наших местах, вы всегда обращались с нами по справедливости, и неохота мне думать про вас худо; верно вам говорю — неохота.
— Отчего же вам думать обо мне худо? — мягко спросил Уолтер. — Лучше расскажите нам, что вас беспокоит. Может быть, мы все уладим.
Полвил вытащил из кармана грязную, скомканную бумажку. В нее было завернуто несколько золотых монет .
— Знали вы, что ваша леди хотела подкупить моего парня?
— Что?!
— Моего парня, Джейбса. Дала ему денег, чтоб сходил в Падстоу, да продал бы там душу дьяволу… Знаете вы про такие дела?
Наступило тягостное молчание.
— Скажите нам, Полвил, — начал наконец Уолтер, опускаясь ни стул, — о чем миссис Риверс просила Джейбса? Полвил в упор глядел на него.
— Ну да, я так и думал, — сказал он. — Может, вы не знаете. Джейбс ездил на той неделе в Тренанс, отвозил рыбу. Ваша леди подошла к нему и говорит: «Хочешь, говорит, заработать денег?» А Джейбс, простая душа, возьми и скажи:
«Как вам угодно, мэм».
— И что же дальше?
— Она, видно, не хотела, чтоб кто проведал про ее дела в Падстоу.
«Никому, говорит, не сказывайся, ни отцу, ни кому еще». Велела Джейбсу пойти в «Отдых матроса», в тамошний трактир, и сыскать одного иностранного матроса, — вроде он должен прийти из Бристоля. Дала парню вот эту бумажку и пять фунтов и велела этого матроса спросить: «Есть турецкие сласти?» — а он на это ответит: «Мелкие да сладкие». И тогда чтоб Джейбс вышел на улицу, а тот вроде пойдет за ним. И чтоб Джейбс отдал ему эту бумажку, а в ней чего-то написано, и взял у него коробочку, и отдал ему пять фунтов. Да только, мол, сперва возьми коробочку, а уж потом отдавай пять фунтов. И потом чтоб принес коробочку ей, а она ему ласт две гинеи за труды; и никакого худа в этом нету, и никто вовек ничего не узнает.
Брат и сестра переглянулись.
— И что же Джейбс? — спросил Уолтер.
— Он сперва взялся — ничего, видно, и не понял. Потом забоялся и не пошел. У Джейбса ничего худого, на уме не было, он парнишка хороший, только простоват.
— Да, я знаю.
— Он всю неделю ходил как в воду опущенный. А нынче утром я ему и говорю: «Ты что это натворил, малый? Скажи, говорю, отцу, что тебя грызет, да чтоб не врать у меня». Тут он все и выложил. «Ведь две гинеи, говорит, этакая прорна денег, да чудно чего-то». А я ему и говорю: "Только тронь, говорю, ее вонючие деньги, я тебе все кости переломаю, как бог свят!
Подавай, говорю, сюда эту бумагу. Я пойду на гору да скажу все мистеру Риверсу. Ему, говорю, надо знать, про это дело, а может, и еще кой-кому".
Он протянул деньги Уолтеру.
— Вот они, ваши пять фунтов, сэр. Нам они ни к чему. Мы люди неученые, но бога боимся, так и запомните, и не желаем знаться с ворами, с контрабандистами и со всякими разбойниками. Нет уж, как бог свят! Я растил своих детей честными людьми, как велит писание, уж не сомневайтесь. И никто не введет моего парня во грех, чтоб его потом повесили или в каторгу сослали неведомо за что. Не позволю я этого никому, как бог свят, не позволю.
Узловатая рука, лежащая на колене, сжалась в кулак. Уолтер положил монеты на стол. Пальцы его слегка дрожали.
— Спасибо, Полвил. Я рад, что Джейбс вам все рассказал. Можно посмотреть этот листок?
Полвил бросил на него недоверчивый взгляд, потом медленно подал бумагу.
— Нате, глядите, сэр, да только уж не забудьте отдать обратно. Может, она мне еще понадобится.
— Уолтер разгладил скомканную бумажку, посмотрел на нее и передал Беатрисе. На листке рукою Фанни было написано:
"Турецкие сласти — 5 фунтов ".
— Спасибо, — сказала Беатриса и вернула бумагу старику.
— Полвнл, — сказал Уолтер, — мы с сестрой вам очень благодарны за то, что вы пришли прямо к нам. Поверьте, если бы мне нужно было то, что могло быть в этой коробке, я достал бы это сам, а не подкупал бы мальчика и нс посылал его на опасное дело. Теперь, когда вы Нам рассказали, я могу обещать вам, что это не повторится.
На этот раз, поколебавшись с минуту, старик пожал протянутые ему руки.
Он пошел к двери, потом вернулся и положил бумагу рядом с деньгами.
— Оставьте себе, сэр.
После его ухода они заговорили не сразу.
— Что ж, — нарушила молчание Беатриса. — Надо распутать это до конца.
Может быть, позовем Повиса и постараемся узнать, что ему известно?
Уолтер нашел Повиса в кухне, где тот в белоснежном поварском одеянии показывал Эллен, как по всем правилам искусства печь воздушное пирожное.
— Зайдите, пожалуйста, в кабинет, Повис, когда освободитесь. Мы с миссис Телфорд хотели бы поговорить с вами.
Повис ответил долгим многозначительным взглядом из-под насупленных бровей, молча кивнул и продолжал колдовать над тестом. Благополучно посадив пирожное в печь, он поглядел на часы.
— Вытащите через пятнадцать минут, Эллен. Да смотрите, чтоб остужать как полагается.
Он снял колпак н фартук, тщательно вымыл руки и появился в дверях кабинета.
— Вы желали что-то сказать мне, мэм?
