Глава 20
Как и положено всякой приличной республике, а уж тем более народной, каждые четыре года в Калифорнии проходили выборы президента. Вообще-то калифорнийцы предполагали, что когда-то, в неизбежном светлом будущем, они начнут избирать еще кого-нибудь — членов парламента, например. Однако пока обходились одним президентом за неимением парламента как такового, причем из-за его отсутствия никто особо и не расстраивался. Многие вообще не представляли, что это такое.
Почему будущее должно быть обязательно светлым — ну, именно таким оное повелел строить его императорское величество Петр Второй в своем приветственном послании по случаю образования республики. И, соответственно, президент, во время каждой избирательной кампании становясь еще и кандидатом в президенты, первым делом подтверждал дальнейшую неизменность обозначенного курса.
Выборы обычно проходили в День независимости, то есть в первое воскресенье июля, а избирательная кампания начиналась сразу после Пасхи.
— Ох, Пал Саныч, — жаловался президент председателю избирательной комиссии, шерифу Неклюдову. — Ну вот зачем нам эта тягомотина, выборы то есть, каждые четыре года?
Шериф — это, если по-русски, был генерал-полицмейстер Калифорнии, а что наименование у него такое короткое, так и сама Калифорния страна пока небольшая. В общем, немалый чин, и с ответом президенту он не задержался.
— Государю-то небось виднее! Да и сам мог бы догадаться — а вдруг ты, например, оборзеешь, воровать начнешь, а то и вовсе запьешь горькую?
Вот тут-то тебя и не переизберут как миленького! Народ — он ведь все видит, особенно если его вовремя куда надо мордой ткнуть. А насчет тягомотины — ничего, привыкнешь. Уже, если присмотреться, почти совсем привык. В первую-то кампанию сколько ты передо мной ныл? Час, не меньше! "Да как же так, никогда на Руси подобного не было, да что же теперь делать"… и ничего, справился. А сейчас вон — и пяти минут не прошло, а ты уже жаловаться закончил. Значит, распишись вот тут, а программу свою в шкаф положь, да поаккуратней, политический все же документ, хоть и твоей корявой лапой писаный.
— А вот и не угадал ты, Пал Саныч! Мне нынче программу супруга переписала начисто, да таким красивым почерком, что на всех трех листах ни одной кляксы нет. Ручкой новейшей, из Питера с последним грузом присланной, кою вообще в чернила макать не надо, а только заливать их в специальный бачок внутри ручки. Да редко, она после этого почти неделю пишет! Ох, грехи мои тяжкие, ну что только избирательная-то эта кампания с людьми делает! Вот ведь не напомни ты, я бы и забыл, что тебе тоже таких прислано целых две штуки. На, держи, и вот инструкция, там все понятно написано, куда и как чернила наливать, дабы в них по уши не перемазаться.
— Спасибо, Вася, уважил, на досуге разберусь. А ты готовься — может, в этот раз не будешь всю кампанию один отдуваться, авось конкуренты появятся. Раныие-то народ побаивался выдвигаться, а теперь вроде как осмелел, набрался политической культуры.
— Да уж… начет культуры не знаю, но набрался вчера народ неплохо, по самые брови. Пасха же! Действительно, сейчас похмелятся — глядишь, кого и на подвиги потянет.
— Кстати, и тебе бы тоже не помешало, — прищурился шериф. — Давай по стопочке примем по поводу начала третьей в истории Калифорнии избирательной кампании, у меня со вчерашнего дня немного осталось.
— Э… так ведь не одобряет государь-то император…
— Так мы же не в Лефортовском дворце и не до положения риз упиваться будем! А ежели по чуть-чуть да изредка и подальше от него, он и не против. Да и вообще, ты про его неодобрение лучше бы вчера вспомнил, тогда, глядишь, сегодня тебя и опохмелять бы не пришлось. Ну, будем!
Государственные мужи выпили, закусили малосольными огурчиками, немного помолчали. Потом президент, он же с недавних пор кандидат в таковые, осторожно заметил:
— Ну, конкуренты — это ладно. Они еще то ли появятся, то ли нет, да и хрен бы с ними. Но ведь нам еще, хоть и не завтра, придется каких-то падла… парла… ментариев избирать! Мало того что морока, так и название-то до чего похабное. Боюсь, приличные люди в них не пойдут, побрезгуют. И вот что мне в голову пришло — а почему у нас никаких дворян нет? Мы же не дикари какие вроде здешних краснокожих! Да и у них уже нет-нет, а какие-то князьки появляются. У нас же всей республике некого даже сиятельством обозвать, не говоря уж о светлости. Так, может, вместо этих паскудных падл-ментариев мы себе, как порядочные, дворян изберем?
Шериф ненадолго задумался, а потом его лицо просветлело.
— Ну вот, Вася, а ты жаловался, что соображаешь плохо! Смотри какую замечательную вещь сочинил. Это самое, кто среди дворян самый мелкий? Наверное, виконт. Вот, значит, каждый гражданин Калифорнии будет иметь право баллотироваться в виконты. Ежели его народ выберет, он им четыре года будет, до следующей кампании. А там люди прикинут — то ли гнать его, заразу, из знати погаными тряпками, то ли в виконтах оставить, то ли, если у него такое желание будет, в бароны выбрать. Следующие четыре года в баронах себя с положительной стороны проявит, и можно в графы выдвигаться. А потом и кандидатом в президенты стать, но не раньше. Пожалуй, эту твою идею надо в очередной отчет вставить — мне почему-то кажется, что в Москве ее одобрят.
— Пал Саныч, а может, ты бумагу-то для государя напишешь? У тебя ведь лучше выйдет.
— Ладно, уговорил. Но учти — в первых же строках поясню, чья это придумка! Мне чужих заслуг не надобно, своих хватает.
Павел Александрович Неклюдов был прав — идея президента Калифорнии, расширенная и дополненная ее шерифом, отторжения в Лефортовском дворце не вызвала. Предметом обсуждения у императора с супругой стали только частности.
— Все этот парень правильно придумал, — заявила Елена. — Не один ли фиг, кого выбирать — депутатов или баронов? Вряд ли вторые начнут вести себя хуже первых, скорее наоборот. А вот с наименованиями, как мне кажется, лучше поступить немного по-другому. Ладно там виконт, в России такого дворянского титула нет, но бароны-то есть! И графы тоже, как бы путаница не возникла. Может, пусть калифорнийцы станут какими-нибудь маркизами и шевалье? Герцогами — это, пожалуй будет слишком, возможны международные осложнения.
— И чего плохого в путанице? — возразил Сергей. — Ты вплотную с этим не сталкивалась, а я курировал набор добровольцев и для Калифорнии, и для Южной Африки. Со скрипом дело шло, прямо тебе скажу. Туговато у нас было с достойными и всем понятными стимулами. И титулы могут стать неплохим дополнением. Одно дело, когда какой-то мещанин уедет не пойми куда нищим, а вернется с деньгами. И совсем другое — если он будет еще и бароном, если не графом. А что калифорнийским — да кого это волнует! Главное, что барон, а не какой-нибудь маркиз, про коего в России мало кто знает. И уж тем более не шевалье — это слово вообще имеет шанс превратиться в ругательство, трансформировавшись в "шваль". Вот только не очень хорошо, что через четыре года после получения титул может сгореть. Но и делать его пожизненным тоже не стоит. Если бы депутаты в двадцать первом веке получали мандаты навсегда, страшно подумать, что бы они натворили! У нас и в Калифорнии, само собой, совсем уж безобразных злоупотреблений не будет, но которые не совсем — точно увеличатся в числе. В общем, надо подумать, а то пока и так и так получается не очень хорошо.
