— Наши корабли потеряли русский клипер примерно на полпути между югом Африки и югом Австралии. Где он сейчас, неизвестно.
— Разумеется, ибо он уже покинул Австралию. С золотом, наверняка с ним! В общем, адмирал, вы обязаны выяснить, где теперь, после потери базы на самом юге континента, русские принимают и грузят свои корабли. На всякий случай намекаю — для этого вовсе не нужно пасти их от самой Африки! Они не овцы, а вам далеко до пастухов. Обойдите материк вокруг — почему этого до сих пор не сделано? Клипер — это не маленькая яхта, он не может пристать к дикому берегу. И действуйте энергичней, иначе в Адмиралтействе может появиться новый первый лорд.
Когда получивший нагоняй адмирал покинул кабинет, премьер-министр встал и подошел к окну, успокаиваясь. Ну до чего же неудачно все складывается! В тот самый момент, когда Великобритании… да и ему, Томасу Пелэму, черт возьми! — позарез нужны деньги, золото находят какие-то дикие русские. И начинают вывозить его чуть ли не десятками тонн в год! Во всяком случае, такие цифры вывели специально посаженные за расчеты экономисты. И, главное, до сих пор не удается толком выяснить, откуда именно! В месте, обозначенное на не до конца сгоревшей русской карте как "Крысиный Балласт", действительно найдено и золото, и следы его добычи. Прекратившейся почти сразу после начала! Это может говорить только о том, что найдено другое месторождение, гораздо более богатое. И русские покинули свой городок не оттого, что испугались трех фрегатов, прибывших по следам экспедиции Кука, а просто потому, что они и без того собирались переселяться в более перспективное место. Но где же оно? К центру материка отправлено уже три экспедиции, и ни из одной не вернулся ни один человек. Похоже, русских в Австралии не две-три сотни, а гораздо больше. Они наверняка хорошо вооружены и намерены любой ценой охранять свои секреты. Так что делать — отправлять к центру материка полк пехоты, эскадрон конницы и артиллерию? Тем более что на городок, где теперь базировались англичане, уже было совершено три нападения, причем последнее оказалось особенно неприятным — убито около шестидесяти человек, сгорели почти все дома. Да, английское присутствие в Австралии пора усиливать.
А пират небось уже разгружается в Санкт-Петербурге, не в тему подумалось премьер-министру.
В этой мысли содержалось зерно истины — "Фермопилы" действительно разгружались. Но не в Питере, а на восточном краю Азии, в бухте, названной Золотым Рогом за сходство с той, на берегах которой стоял Стамбул. Кроме "Фермопил", там разгружался второй русский клипер — "Спарта". Они шли парой, но на расстоянии примерно ста пятидесяти миль друг от друга, поддерживая связь по радио. "Спарту", шедшую первой, англичане просто не заметили. Эдвардс же специально заманивал преследователей южнее, а при первых признаках надвигающегося шторма сбежал, поставив все паруса и взяв курс на норд-ост. Жалко, конечно, что англичане не утонули, хотя очень даже могли, но — что поделаешь, на море и не такое иногда случается. Во всяком случае, потрепало их изрядно. Ну да и хрен с ними! Пусть плывут в Австралию и ищут там золото в центре материка. Адмиралу было не до них. Сейчас Эдвардс основывал новый город.
Вообще-то население тут уже имелось — два китайца, отец и сын, за мизерную взятку приобрели окрестные земли и поселили на них десяток крестьян-удэгейцев. Потом нанялись русские батраки из беглых. Эта история была почти правдивой — во всяком случае, в отношении удэгейцев. Китайцев же и русских сюда привез капитан Андрей Спиридов на своем бриге "Меркурий". Но какая разница? Поселение-то действительно являлось рыболовецким! Кроме рыбы, добычей были трепанги. Ну, а теперь поселку предстояло немного расшириться. Кому положено, уже знали, что отныне оно называется не Хайшеньвай, как считали в Китае, а Владивосток. И это не морская ферма, а столица будущего великого герцогства Приморского. Правда, кто будет герцогом, в Москве пока еще не решили, и его обязанности временно исполнял спешно произведенный в местоблюстители Приморского престола есаул Нерыдайлов, один из тех, кто считался на этой ферме батраками. Он внимательно изучал опись груза, доставленного "Спартой", а на лице его застыло выражение типа "неужели это все мне?".
Наибольший интерес у есаула вызвала позиция, обозначенная как "пулемет". Интересно, что бы это могло быть? По названию так сразу и не скажешь, ведь та же фузея тоже мечет пули.
Не выдержав, Павел Платонович дал команду отдохнуть двум удэгейцам, тащивших сундук с надписью "Описания и инструкции", открыл его, быстро нашел брошюрку под названием "Пулемет Кристодемуса-Михайлова ПКМ-58" и начал ее бегло листать. Уже на второй и третьей страницах он понял, что это за оружие, и любопытство сменилось нетерпением. Хотелось побыстрее испытать новинку, но, разумеется, делать это следовало только после окончания разгрузочных работ.
Они продолжались двое с небольшим суток, ибо причалов для столь крупных кораблей, как клиперы, во Владивостоке еще не было, приходилось пользоваться лодками. Однако с "Фермопил" по частям сгрузили и быстро собрали кораблик необычного вида, именуемый катамараном, и дело пошло веселее. На его широкую плоскую палубу все ложилось весьма удобно, а перевозить за одну ходку он мог до пяти тонн груза.
Последним на берег выгружалось какое-то особо ценное имущество, насчет которого Эдвардс лично предупредил есаула, что оно довольно хрупкое и грузчики должны быть чрезвычайно аккуратны. Когда же есаул увидел, кто командует размещением этих хрупких и секретных предметов, он впал в ступор.
Поначалу Павел Платонович просто обратил внимание на не совсем обычную форму офицера, но потом вспомнил, что так одеваются в воздушном флоте. Однако этот офицер был больно уж хрупкого сложения и невысокого роста. Все прояснилось, когда офицер, убедившись, что весь его груз благополучно выгружен на берег, подошел к есаулу и, козырнув, отрапортовал:
— Ваше благородие, вторая отдельная эскадрилья Императорского воздушного флота прибыла в ваше распоряжение. Командир эскадрильи лейтенант Матюшина.
Господи боже мой, потрясенно подумал есаул — баба! Хотя нет, она же при форме и погонах, значит женщина. Или даже девушка. И какая красивая-то! Ее бы чуток подкормить, вообще глаз не отвести станет. Чин, правда, с первого взгляда невелик, но есаул не помнил, как там с этим обстоят дела в воздушном флоте. Может, как раньше в гвардии? Тогда эта девушка, считай, капитан, если не майор. А что это за медаль у нее? Пятиконечная золотая звездочка с цифрой один в центре… ох ты, господи, да это же медаль аэронавта первого класса! Когда есаул покидал Россию, такая была всего одна, у их сиятельства графа Глеба Уткина. Да уж, девица непростая, причем независимо от чина. Небось с самой ее величеством хорошо знакома, а то и вовсе с государем.
— Э… господин лейтенант… или госпожа… как вас по имени-отчеству величают?
— Наталья Прохоровна, можно просто Наташа, а вас как?
— Павел Платонович.
Есаул чуть не ляпнул, что его тоже можно звать просто Пашей, но вовремя опомнился. Не в твои года, хрыч ты старый, попенял он себе, так сразу, не разобравшись, за молоденькими-то ухлестывать! Но больно уж красива госпожа лейтенант, так и любовался бы, не отрывая глаз. Только что же она такая худенькая — неужто ее на корабле голодом морили?
