— Я хочу кофе.
Она покраснела от гнева и возмущения, когда его пальцы начали ласкать ее. Он подумал, что она смущена, и, понимающе улыбнувшись, наклонился и стал целовать ее. Но при первом же прикосновении его губ она отшатнулась от него, ее глаза горели гневом.
— Не дотрагивайся до меня! — закричала она. — Как ты осмеливаешься овладеть мной, еще не остыв после той женщины!
Она брезгливо вытерла губы, как будто от его прикосновения ей стало плохо, как будто он вызывал у нее отвращение.
— Ты обманываешься, — сказал он натянуто, глубоко оскорбленный. — Селина дважды женщина по сравнению с тобой.
— Тогда побереги свои ласки для нее, — гордо ответила Лайза. — Вы можете вынудить меня остаться здесь, сэр, но никогда не заставите довольствоваться этим.
Она ушла на кухню, Дэвид смотрел ей вслед со смешанным чувством удивления и гнева.
Торнтон Вэнс заглянул в колодец, в это время мексиканец, работающий у него, подъехал на лошади. Рядом на солнцепеке лежали две дохлые коровы.
— Колодец отравлен? — спросил Джордж.
Торн выругался.
— Да, отравлен, черт возьми! — он поднялся на ноги. — Видимо, это месть за то, что мне принадлежит земля в Мексике.
— Всем известно, что вы разрешаете сторонникам Мадеро поить своих лошадей здесь, сеньор, что вы сочувствуете их делу, — сказал маленький мексиканец серьезно и улыбнулся. — Ни один истинный революционер не станет вредить вам. Кажется, это не они.
— Они не стали бы. Это был мой последний колодец, — Торн был вне себя от бешенства. Он со злостью смотрел на воду.
— Если скот не напоить водой, животные станут падать целыми стадами. В Сан Бернардино Вэли при бурении нашли подземную реку, — вспомнил он. — Возможно, мне придется сделать то же самое.
— Вода есть в реке.
— Конечно, но она на ранчо Блэквотер Спрингс, а Лэнг мне ее не продает, он даже не хочет сдать ее в аренду.
— В старые времена, сеньор, ваш отец пользовался водой без разрешения, — мрачно напомнил ему Джордж.
— Я не сделаю этого, — Торн ловко вскочил в седло.
Он не хотел, чтобы ковбой догадался, — если бы не Трилби, он поступил бы, как его отец. Она и так считает его дикарем, он не мог позволить, чтобы она стала думать о нем еще хуже.
Он с отчаянием вспомнил, как она убежала от него в тот вечер на фиесте. Он хотел рассказать ей о своей страсти и вовсе не хотел оскорбить. Он желал ее и потерял контроль над собой. Но он совсем не хотел ее обидеть.
Это была его вина, и он прекрасно это понимал. Если бы он не вел себя с ней так грубо раньше, то никогда не дал бы ей повода сомневаться в своих намерениях. Он потерял землю под ногами, а теперь еще и этот Ричард приезжает.
Мысль о нем привела Торна в ярость. Он знал, что этот выходец с Восточного Побережья был полной его противоположностью, а Трилби воображала, что любит этого нарядного пижона.
Джек Лэнг упомянул поклонника Трилби несколько раз, но очень уважительно. Ричард приезжал из какого-то другого мира, там была другая жизнь, там были люди с хорошими манерами. Он никогда не нюхал дыма костра и не знал запаха скота, он не носил старой одежды, покрытой пылью, он не отличит один конец ружья от другого. Но Трилби считает это достоинством. Для Торна он был лишь соперником.
— Мы поищем воду, — Торн тронул коня.
— Апачи может найти воду, сеньор, — сказал мексиканец. — Вы сами знаете это. Наки обладает этим даром.
— Я хочу попросить его об этом. Я очень уважаю талант выросших в пустыне апачей, Джордж. У них есть знания, которых никогда не было у белых.
— Ох, сеньор, вы совсем не такой, как эти приехавшие гринго
[4], которые свысока смотрят на темнокожих, — сказал Джордж грустно. — Вы похожи на патрона, вашего отца. Вы все понимаете, сеньор.
— Я уважаю людей, которые много знают, — Торн усмехнулся. — Что заставляет некоторых выходцев с Восточного Побережья считать меня дикарем?
Джордж знал, о ком он говорит, но не следовало показывать это.
— Многие говорят то же самое о Мадеро. Но каким бы он ни был, он освободитель угнетенных.
— Ты говоришь, как агитатор.
— Сеньор!
— Я знаю, как вы относитесь к Мадеро, и почему, — сказал Торн.
— Да, сеньор, — согласился Джордж, смягчившись. — Он святой для моего народа — он и все остальные, кто борется за нашу свободу.
— Я поддерживаю его, но не буду за него сражаться, — сказал Торн мексиканцу, его глаза блеснули. — Внутренние дела Мексики меня не касаются, если только Мадеро или его сторонники сами не вмешаются в мои дела. В таком случае он пожалеет об этом.
Мексиканец почувствовал гнев босса.
— Разве порабощение одних людей другими не должно волновать каждого свободного человека?
Торн взглянул на него.
— Черт возьми, может, это и так, — сердито ответил он. — Но у меня достаточно своих проблем, чтобы решать еще и ваши. Поехали, Джордж. Нам нужна вода, а не гражданская война. По крайней мере, не сегодня. Джордж усмехнулся.
— Как скажете, патрон. Конечно, мятежники не хотят вам вреда. Они борются с Диасом. Эти иностранцы, которые добывают полезные ископаемые на нашей земле, имеют так много, — заметил Джордж. — В Мексике не очень много голодных детей, но все-таки так не должно быть, патрон.
— Не становишься ли ты социалистом? — спросил Торн маленького мексиканца.
Джордж засмеялся, его белые зубы сверкнули на темном лице цвета полированной бронзы.
Торн сорвал с головы шляпу и помахал ею перед носом мексиканца, как бы отгоняя муху. Джордж рассмеялся и пришпорил коня.
Позже на ранчо Торн обдумал то, что сказал Джордж о таланте апачей. Возможно, это был последний шанс, и об этом стоило поговорить.
Он нашел Наки. Его имя состояло из двух слов на языке апачей, но большинство могло выговорить только первое слово из двух, поэтому в округе апачи был известен как Наки. Будучи вежливым, он откликался на это имя, как будто оно было дано ему при рождении.
Наки был довольно высоким для своей нации, молчаливым и спокойным. У него не было ни жены, ни семьи. Он был довольно молодым, но в глазах его светилась мудрость. Он всегда держал свои мысли при себе. К Торну он относился тепло, и то потому, что тот выучил его язык. Торн был единственным белым на его памяти, который знал язык индейцев, за исключением археолога МакКолума. Наки говорил на нескольких языках, но когда он был в мрачном настроении, отвечал только на языке апачей. Сейчас был такой случай.
Безуспешно попытавшись начать разговор по-английски, Торн перешел на язык апачей.
