— Я же вхолостую!
— Здесь не в мускулах дело, — улыбнулся Филиппу Юр-Танка. — Я потом покажу.
— Ладно… А давай меняться! Ты мне лук, а я тебе шарик стеклянный. В нем что хочешь, то и увидишь. Волшебная такая штука.
— У меня уже есть такой. Радомир подарил в прошлый раз.
— У-у. Ну, давай на что-нибудь другое.
— Давай на петуха, — очень серьезно предложил Юр-Танка.
— Ну… придумал тоже, — расстроился Филипп. Ребята запересмеивались.
— Я пошутил, — сказал Юр-Танка. — Оружие можно только на оружие менять. Такой закон…
— Не хочешь — не надо… А можно я тогда выстрелю? Один разок. Как получится. А?
— Выстрели. Только не в нашу сторону и тупой стрелой.
— С такой пробочкой на конце, я знаю.
— Все ты знаешь, — опять улыбнулся Юр-Танка.
Все смотрели, как Филипп отъехал и пустил стрелу. Потер отбитое тетивой предплечье, толкнул пятками лошадь, поехал за стрелой. Скоро вернулся.
— Улетела куда-то. Темно уже, не видать.
— Ужасно бестолковый, — вздохнула Лис. — Верно, Юрик?
— Нет, Филипп хороший, — тихо возразил Юр-Танка. — Вот если бы у меня был такой брат…
Все снова примолкли. А Филипп сказал с седла:
— Я тебе шарик не за лук отдам, а за так. Он тебе все равно пригодится, когда ты Ежикин потеряешь.
— Спасибо… Брось сюда плащ, Филипп. Мы расстелем, лучше будет сидеть.
2
Пока шли разговоры, Витька то и дело поглядывал на Цезаря: совсем ли пришел он в себя? Какой-то уж очень молчаливый стал. Но нет, кажется, все в порядке. Высушил у огня и натянул комбинезон. Сходил к сухостою за сучьями, подбросил в костер. Присел рядом с Витькой. Вдруг спросил:
— Как ты думаешь, уланы специально следили за нами?
— Что? — Витька не понял сразу. Уланы, Реттерберг — все это было так далеко сейчас. — Нет, не думаю… Скорее просто патруль. Они между собой грызутся, вот и рыскают везде…
— Может быть, — неуверенно вздохнул Цезарь. — Но зачем же мы тогда бежали?
— Тот, которого ты помнишь по спецшколе… Он же узнал тебя. Мало ли что…
— Да, пожалуй… Но, скорее всего, я зря перепугался.
«Скорее всего, не зря», — подумал Витька. Но сказал:
— Я тоже.
Когда развернули княжеский плащ, оказалось, что он очень большой. Из тонкой, но ласково-пушистой ткани. Все расселись на нем, кроме Рэма, который сидел на камне и следил за костром. Узкое лицо его с большим пухлогубым ртом казалось оранжевым от огня. Рэм глянул на всех поверх пламени.
— Что примолкли?
А примолкли просто так. Бывают такие минуты у костра.
— Жалко, Филипп где-то шастает, — вздохнула Лис. — А то порадовал бы опять нас историями: где бывал, что видел… Не поймешь, когда он правду говорит, когда сочиняет…
— По-моему, Филипп всегда говорит правду, — возразил Юр-Танка.
— Если бы… Витя, почему ты не слетаешь с ним хоть разок, не проверишь?
— Страшно, — сказал Витька и почувствовал, как вздрогнул Цезарь (они сидели теперь спина к спине). — Себе дороже…
Все помолчали, понимая, что Витька вроде бы шутит, но в шутке прячется правда…
Опять подъехал из темноты Филипп.
— Юрик, а чего она не хочет быстрее скакать? Я говорю «но! но!», а она еле-еле…
— Потому что она умная, — объяснила Лис.
— Потому что она девчонка, — мстительно сказал Филипп. — Все девчонки вредные… А вон еще одна! Ты чего к петуху лезешь! Кто разрешил?!
Это было так неожиданно, что многие повскакали. И увидели при отблесках огня, что под колоколом сидит девочка и кормит Петьку.
Негодный Петька охотно клевал что-то у девочки с ладони и благодарно ворковал.
— Ты откуда взялась тут? — опять заорал Филипп. Скорей от удивления, чем от злости. И оттого, что никто не разделяет его досады.
Девочка поднялась. Ростом с Филиппа, с темными кудряшками, большеглазая, серьезная. В темном платьице. Сказала тихо и безбоязненно:
— Я жду Юкки. Он должен скоро прийти.
— Сестренка, — узнал Цезарь. — Вить, мы же ее видали…
Юр-Танка быстро подошел к девочке, сказал что-то на своем старинном наречии. Та ответила так же. И сама о чем-то спросила. И засмеялась негромко.
Князь и девочка подошли к остальным. Юр-Танка попросил:
— Филипп, слезь пока. Она хочет покататься.
Филипп набычился и прыгнул в траву. Юр-Танка мигом оказался в седле, протянул руки. Рэм быстро шагнул, подсадил девочку. Юр-Танка объяснил, словно извиняясь:
— Мы поездим, поговорим кое о чем…
И они скрылись за кругом света.
— Подумаешь, секреты у них, — проворчал Филипп. Он показал кулак Петьке и сердито сел на край плаща.
Остальные тоже расселись. На прежние места. Лишь Витька лег на спину, и Чек рядом с ним.
Ночь не принесла прохлады. Теплый воздух с запахом нагретых трав по-прежнему лежал в этой плоской котловине среди невидимых холмов. Где-то печально ухала бессонная болотная птица. Петька под колоколом дремотно бормотал. Небо нависало такой густотой звезд, что страшновато делалось. Это было то же небо, что в храме Итта-дага. Но там его ограничивал круг храмовой башни, а здесь оно обнимало ребят со всех сторон.
— Не одно небо, а будто несколько, — сказал Витька. — Будто наслаиваются друг на друга… Вон в Медведице, в ковше, сколько лишних звезд намешано… То есть не лишних, а… в общем, других.
— А Яшку видно? — спросил Цезарь. — Что-то я не найду.
— Вон, правее «медвежьего хвоста», беленькая…
Ежики быстро подполз к ним на коленках.
— А какой Яшка? Какая?
— Звездочка такая новая. У нас в «Сфере» ее Скицын предсказал. А ему про нее прадед говорил, академик. Он еще полвека назад вычислил, что она должна появиться…
— Пра-адед, — разочарованно сказал Ежики. — Тогда не то.
— Что «не то»?
— Да так… Все равно не совпадает по времени. Полвека… — Видимо, Ежики не хотелось объяснять.
Рэм сказал от костра:
— Совпадает, не совпадает… Что мы вообще знаем про время? Мы просто боимся про это говорить.
— Боимся? — удивилась Лис.
Ребята затихли. Филипп незаметно придвинулся к Лис.
— Ну… или стесняемся как-то, — неловко разъяснил Рэм. — А разве не так?.. Потому что непонятно многое. А чтобы понятно стало, надо друг друга выспрашивать, будто в душу залезать.
