– Это было существо с замороженным эго, – ответил паленки. – Я видел рубцы на его лбу, и он хвастался ими, говоря, что я могу ему доверять.
– Опишите его.
– Все пан-спекки похожи друг на друга. Не знаю, что и сказать. Но шрамы были багрового цвета, за это я могу поручиться.
– У него было какое-то имя?
– Его звали Чео.
Макки взглянул на Билдуна.
– Это имя означает новый смысл старых идей, – ответил Билдун. – Это имя из очень древнего диалекта, наверное, из диалекта алии.
Макки снова повернулся к паленки:
– Какое именно соглашение вы заключили?
– Соглашение?
– Ну, контракт! Как он гарантировал вам оплату?
– О, он назначил по моему выбору двадцать моих братьев для управления переданными нам планетами.
– Очень мило, – усмехнулся Макки. – Такое славное соглашение о найме. Где гарантии соблюдения сделки и контроль за ее неисполнением?
Макки извлек из кармана свой футляр с инструментами, достал из контейнера голографический сканер и набрал номер нужного изображения. В воздухе рядом с паленки заплясало сделанное охранником в мячике калебана изображение. Макки медленно поворачивал проекцию, чтобы она была как следует видна паленки и чтобы он рассмотрел лицо пан-спекки со всех сторон.
– Это Чео? – спросил Макки.
– Рубцы расположены так же. Да, это он.
– Это очень ценный признак, – сказал Макки и посмотрел на Билдуна. – Паленки отличаются редкой способностью запоминать и распознавать случайные сочетания линий; они превосходят в этом все другие виды во вселенной.
– Да, рисунки на наших панцирях очень сложны, – похвастался паленки.
– Мы знаем, – согласился с ним Макки.
– И какой нам от всего этого толк? – спросил Билдун.
– Хотелось бы мне знать, – вздохнув, ответил Макки.
* * *
Ни один язык до сих пор не смог по-настоящему решить проблему временны́х отношений.
(Мнение говачина)
Макки и Тулук спорили о теории регенерации времени, не обращая внимания на охранников, у которых, впрочем, этот разговор вызывал самый неподдельный интерес.
Все рассуждения касались Бюро. Прошло всего около шести часов после допроса паленки, лидера Биредча из Анка. Противники и сторонники высказанных суждений разделились приблизительно поровну.
По настоянию Макки, они перешли в одно из помещений, где занимались межвидовыми контактами, установили там сканирующую консоль, чтобы постараться найти подтверждение гипотезе Тулука о субатомной упорядоченности, обнаруженной в бычьей коже, а также в органических материалах, взятых у самой Эбниз.
По мысли Тулука, рисунок упорядоченности указывал на существование некоего пространственного вектора, который мог помочь в определении местоположения преступницы.
– В нашем измерении должен быть такой фокусирующий вектор, – утверждал Тулук.
– Даже если это и так, то какая нам от этого польза? – спросил Макки. – Она же находится не в нашем измерении. Говорю, надо вернуться в сферу калебана.
– Вы слышали, что сказал Билдун? Вы никуда не вернетесь. Сфера останется под наблюдением охранников, а мы сосредоточимся на…
– Но единственный источник новых данных – это Фэнни Мэй!
– Фэнни… о да, я понял: вы говорите о калебане.
Тулук любил расхаживать взад-вперед, когда думал о чем-либо. На этот раз он двигался по эллипсу, и его маршрут пролегал мимо кафедры, расположенной в центре зала. Урив подобрал свои мандибулы, аккуратно спрятав их в складке лицевой щели, и оставил снаружи только глаза и речевой и дыхательный аппараты. На гибких трубчатых отростках, служивших ему ногами, он неслышно ступал мимо собако-кресла, занятого Макки, оттуда – к охраннику-лаклаку, стоящему возле демонстрационной доски, потом мимо ряда солдат охраны, сновавших у подвесного стола, на котором Макки задумчиво рисовал какие-то каракули, оттуда проходил обратно за спиной своего гостя, а затем повторял этот путь.
Здесь и обнаружил их вошедший Билдун. Жестом он велел Тулуку остановиться.
– Там, у входа, толпа журналистов, – недовольно проворчал он. – Не знаю, откуда они все это взяли, но новость, судя по всему, хорошая. Ее можно выразить так: «Калебаны связаны с угрозой конца света». Макки, как вы думаете, в чем причина?
– Причина в Эбниз, – меланхолично ответил Макки, не отрывая взгляда от стола.
– Но это сумасшествие!
– Я никогда не утверждал, что она душевно здорова. Вам не ведомо, сколько новостных служб, информационных систем и других средств коммуникации она контролирует?
– Да, конечно, но…
– Кто-нибудь связывает ее имя с угрозой?
– Нет, но…
– Вы не находите это странным?
– Откуда все эти люди могут знать, что она…
– Как они могут не знать, что Эбниз загоняет калебанов в угол? – спросил Макки. – Особенно, когда предварительно поговорили с вами!
Он встал, швырнул на пол свои рисунки и прошел сквозь отряд охранников.
– Постойте! – крикнул Билдун. – Куда вы?
– Хочу рассказать журналистам об Эбниз.
– Вы в своем уме? Ей как раз только этого и надо – вас сразу же обвинят в клевете!
– Мы можем потребовать ее присутствия в суде в качестве обвинителя, – сказал Макки. – Надо было подумать об этом раньше. Мы не умеем мыслить прямолинейно и просто. Отличная защита – опровергнуть истинность обвинения.
Билдун присоединился к нему, и они пошли по проходу между рядами охраны. Немного подумав, за ними отправился и Тулук.
– Макки, – окликнул его урив, – вы не заметили, что теряете способность здраво мыслить?
– Не спешите, – произнес Билдун. – Мне надо обсудить вашу идею с юристами. Возможно, в вашем предложении что-то есть, но…
– Макки, – решил снова повторить Тулук, – вы…
– Помолчите, – резко оборвал его Макки. Он остановился и повернулся к Билдуну. – Как вы думаете, сколько времени еще в нашем распоряжении?
– Откуда я могу это знать?
– Может быть, минут пять? – предположил Макки.
– Нет, думаю, что больше.
– Но точно вы этого не знаете.
– Сейчас у калебана выставлена охрана – она поможет сдержать нападение…
– Но вы же не хотите предоставить это дело случаю, не так ли?
– Естественно, не то чтобы я…
– Ну так вот, я собираюсь сказать этим акулам…
– Макки, эта женщина протянула свои щупальца к ничего не подозревающим членам правительства, – предостерег своего агента Билдун. – Вы можете не знать, во что впутываетесь… У нас достаточно информации, чтобы делать свое дело…
