Но это самая легкая часть работы. Выяснить, где он нанесет следующий удар, прежде чем снова будет слишком поздно, было намного сложнее.
Оказавшись у закрытой двери детской, он воспользовался случаем, чтобы на несколько секунд собраться с мыслями, прежде чем открыть ее, готовый подойти к Муландеру и посмотреть ему в глаза достаточно уравновешенным взглядом.
Проблема заключалась в том, что Муландера в комнате не было.
— Привет, а где Муландер? — спросил он двух помощников коллеги, которые собирали образцы и фотографировали то, что было необходимо, в своих белых защитных костюмах.
— Хороший вопрос. Здесь его точно нет, — сказал один и опустил с помощью пинцета волосок в небольшой мешочек.
— О’кей. Он недавно ушел, да?
— Нет, я бы так не сказал. Он свалил почти сразу после того, как мы приехали сюда сегодня днем после обеда. Верно, Фредде? — Ассистент повернулся к коллеге, который фотографировал незаправленную кровать, где на простыне виднелось засохшее пятно.
— Да, он сказал что-то о том, что ему нужно вернуться в лабораторию и проверить одну вещь, и чтобы мы начинали без него.
— Хорошо. — Это был, наверное, единственный раз, когда Муландер поручал осмотр места преступления своим помощникам. — И как, вы что-нибудь нашли? — У них, конечно, было еще много работы.
— Да, конечно. Все как обычно. — Помощник положил пакет с уликами в сумку. — Несколько отпечатков пальцев и несколько разных волосков. Но это мало о чем может сказать, пока мы не отдали их в лабораторию на исследования.
— Вы нашли какое-нибудь объяснение того, как все это могло произойти?
— Не более того, что он, должно быть, утопил ее, и он мог это сделать в принципе где угодно. Я предполагаю, что все произошло здесь, на краю кровати. Если посмотрите внимательно, то увидите здесь круглый отпечаток. — Он присел на корточки и посветил фонариком на ковер. — Я думаю, он остался от какой-то ванночки или миски, в которую он наливал воду.
— Кроме того, под кроватью были следы высохшей воды, — сказал ассистент с фотоаппаратом. — И в пыли ясно видно, как она текла с края кровати.
Фабиан больше не слышал, что они говорили. Он смотрел на какой-то предмет, который блестел на столе посреди кучи цветных карандашей, фломастеров и бумаги для рисования. Это что-то напомнило ему о записи с камер наблюдения из «Ика», где этот предмет точно так же в какой-то момент заблестел на свету в руке преступника.
Он подошел к столу, взял предмет носовым платком и внимательно осмотрел. В отличие от кубиков, которыми он пользовался в детстве, когда играл в «Монополию», «Кимбл» или «Яцзы», этот был сделан не из дерева или пластика, а из полированного металла.
— Эта штука все время была здесь на столе?
— Нет, — ответил ассистент с фотоаппаратом. — Он был под кроватью, и мне пришлось достать его оттуда, чтобы сфотографировать следы от воды в пыли.
Неужели все решал случай. Вот так просто?
Шесть сторон кубика. Шесть возможных вариантов.
25
Погода была лучше некуда. На темно-синем ночном небе ни облачка. Только бесконечное число звезд, отражавшихся в водной глади. Но лучше всего был ветер. В течение нескольких часов он развернулся на сто восемьдесят градусов и теперь стал юго-восточным, он был достаточно сильным, а его скорость составляла шесть метров в секунду. Ветер помогал яхте пересекать пролив и идти дальше к Гетеборгу.
Франку Шеппу даже не пришлось заводить двигатель, когда они покидали порт Хумлебек. Было достаточно ослабить швартовы на носу и поднять якорь. После этого он смог поднять грот, и лодка бесшумно выскользнула через вход в порт.
Они никуда не спешили, скорее наоборот. Весь смысл этого путешествия как раз в этом-то и состоял. Избавиться от всех «надо» и позволить ветру и погоде решать, как быстро они будут двигаться. Поэтому он взял курс строго на восток, к Глумслеву на шведском побережье. Когда они минуют остров Вен, он должен будет повернуть на север, спустить кливер и направить автопилот прямым курсом через узкое место пролива между Хельсингборгом и Хельсингёром.
Это было именно то, чего он страстно желал и о чем мечтал в последние годы в офисе. Стать единым целым с ветром и чувствовать соленые брызги на лице, в то время как его окружает одно лишь бескрайнее море. Это было волшебно. Слово как нельзя лучше описывало все происходящее. Волшебно.
В отличие от дневного времени сейчас почти не было других прогулочных лодок. Кроме нескольких грузовых кораблей, он видел только один зеленый фонарь, который низко опустился к поверхности воды по левому борту. Но никакого мачтового фонаря, однако, видно не было, что означало, что это был какой-то катер меньше семи метров в длину.
Невооруженным глазом трудно определить на таком большом расстоянии, но был риск, что они находились на встречном курсе. Он потянулся за биноклем и как раз собирался поднести его к глазам, когда из рубки вынырнул Винсент в одной пижаме.
— Привет, Винсент. Пора ложиться спать?
— Да, но пап… Мама сказала, что я могу спросить тебя, можно ли мне сегодня спать с вами.
Со стороны Клары было так типично перекладывать на него всю ответственность. Они ведь миллион раз уже все это обсуждали.
— Нет, Винсент, тебе не стоить спать с нами.
Если они уступят его нытью хоть один раз, то он будет спать с ними каждую ночь до самого конца путешествия.
— Ну, папа, пожалуйста…
— Винсент, послушай меня. Последние две ночи ты спал один, и все было прекрасно, не так ли?
— Да, но ведь мы были в порту. А теперь мы в открытом море.
— Ты привыкнешь. В ближайшие месяцы мы проведем в море очень многое ночей.
— Да, но…
— Ты спросил меня, и мой ответ «нет». — Франк посмотрел в сторону зеленого фонаря, но его больше не было видно. Ни его, ни белого кормового фонаря.
— Франк, тебе обязательно быть таким строгим? — Клара выглянула из рубки, встав рядом с Винсентом. — Ничего ведь страшного не случится, если он поспит с нами?
— Я совсем не строгий. — Он поднес бинокль к глазам и осмотрел водную гладь по левому борту, но не увидел ничего похожего на зеленый фонарь, который заметил ранее.
— Вообще-то еще какой строгий. Особенно если учесть, что это ты настоял на том, чтобы мы отплыли ночью, хотя с таким же успехом мы могли бы выдвинуться завтра утром после завтрака.
— Идея была в том, что мы должны попробовать совершить настоящее ночное плавание прежде, чем покинем Швецию. Мы же договорились. Но до сих пор вы оба каждый раз отказывались, и это последний шанс. После Гетеборга мы отправимся в Осло, — он еще раз посмотрел в бинокль. Но никакой лодки не было видно ни по левому, ни по правому борту, что, конечно, было очень странно. Она не могла просто исчезнуть.
