— Этого не будет, Дин! — выдохнула я.
— Да уж конечно, — он снова сделал шаг вперёд. И был весь — опасность, ярость и стихия… был весь — желание. Моя рука упёрлась в его грудь, но — как же сильно мне хочется обнять его этими самыми руками...
Я об этом пожалею. Вот правда, наверняка и точно — пожалею. Это ошибка, я знаю. Но...
— Не хочешь выпить у меня горячего шоколада? — голос мой звучал низко и хрипло.
Разумеется, он не стал возражать.
48
— Я не думаю, что тебе стоит обращаться к премьер-министру, — сказала я. — Сомневаюсь, что он к этому причастен.
Дин потянулся всем телом, явно красуясь. Он лениво перекатился набок и подпёр голову рукой, выгодно демонстрируя потрясающее тело.
— Мы будем это обсуждать прямо здесь и сейчас? — спросил он вкрадчиво.
— Почему бы и нет? — я отвернулась и медленно натянула халат, не стесняясь своей наготы. После того, что мы тут только что вытворяли — право, чего вообще можно стесняться? От одних воспоминаний внутри что-то сладко задрожало. Но... теперь, когда мы насытились друг другом сполна, пришло время возвести хоть какие-то стены между нами. Вернуть разговор в деловое русло, обозначить границы, восстановить барьеры — вот первостепенная задача.
Близость… нам было хорошо, глупо отрицать. Очень. Это оказалось слепящим, сметающим всё перед собой безумием, порывом.
Но ведь страсть проходит. А постель, кто бы там что ни думал, не решает проблем. Н-да. Постель… И стена в прихожей, и стол в кабинете… в общем, не важно. Это в любом случае не меняет отсутствия татуировки у меня на руке. И категорических противоречий, возникших между нами. Нет, я не собиралась заламывать руки и что-то там изображать: сама сделала глупость, да и хотела его не меньше. Такое случается, мы взрослые существа. Но как удержать верную ноту между нами теперь? Вопрос вопросов.
Потому-то я решила заговорить на максимально нейтральную тему. И обсудить важную насущную проблему… Жаль только, что Дин оказался со мной не согласен. Миг — и он буквально перетёк ко мне, возник рядом, как никогда напоминающий о своей родной стихии — изменчивой, ядовитой и обволакивающей.
— Вот что ты хочешь? — сказал он. — Хочешь притвориться, что между нами ничего нет? Отгородиться снова?
Я отвела взгляд, но дракон обхватил моё лицо ладонями. Осторожно, но — заставляя смотреть в глаза.
— Этого не будет, — сказал он жёстко. — Ты — моя.
Ну серьёзно?
— Прекрати эти свои замашки мачо из второсортной мелодраматической пьесы! — возмутилась я. — То, что я хочу тебя, ещё не значит, что у нас есть какое-то будущее. Я всё ещё не согласна разыгрывать перед твоими родителями спектакль, и…
— Я знаю.
— Тогда о чём мы тут говорим? Или наши обстоятельства волшебным образом изменились за эту ночь? Или “я — твоя” является такой иллюстрацией тезиса “и сам не гам, и другому не дам” на драконий манер?
На этой фразе он поморщился, будто у него разболелись зубы.
— Так вот что, — сказала я. — Я согласна… видеться. Тайно. Мне тоже хорошо с тобой, но примешивать сюда романтику…
Он чуть надавил большим пальцем на мои губы, заставляя замолчать.
— Джана, — сказал он тихо, — я понимаю, что свалился тебе на голову и притащил с собой множество проблем. Понимаю, что ты злишься. Я сам… я ненавижу эту ситуацию. Для дракона оказаться в ней — сущий кошмар. Найти кого-то настолько подходящего и не иметь права быть с ним…
— Это обратная сторона парности, Дин, — мой запал прошёл, и теперь я могла ощущать только грусть.
— Да, — по его губам скользнула печальная улыбка. — И я уже направил брату письмо с извинениями. И его жене тоже. Правда, думаю, что в ответ от неё получу флакончик с ядом — сида всё же…
— Так девушка, на которой женился твой брат, сид? Как ваша мама?
— Да, — Дин вздохнул. — Дал вообще унаследовал от нашей мамы намного больше, чем я. Смешно сказать: он немного похож на твоего ректора. Чем-то. Может, и не удивительно, что он в итоге захотел выбрать себе сиду… не важно. Это был его выбор, который я не смею осуждать. И теперь это понимаю… Но, Джана. Дай мне время, хорошо? Не спеши выходить замуж за ректора или отказываться от привязанности ко мне. Дай мне разобраться в этом. Я знаю, что прошу о многом, но…
— Погоди, — я насторожилась. — Откуда ты взял идею, что я могу выйти замуж за Алана?
— Он сказал, что сделал тебе предложение, — вздохнул Дин. — И добавил дословно следующее: “Либо ты перестанешь трепать ей нервы и разгребёшь своё дерьмо, либо я сам на ней женюсь. Выбирай.”
Я сдавленно простонала.
— Прости, Ал иногда бывает…
— Прав? — Дин усмехнулся. — Да, как ни прискорбно, но даже с этим мерзким остроухим отродьем, которое меня раздражает, такое тоже случается.
Я удивилась настолько, что даже пропустила мимо ушей поток оскорблений.
— В чём Алан прав? — уточнила я осторожно.
— В том, что в ситуации надо разобраться, — сказал Дин спокойно. — Что-то тут не так. Мы с тобой должны были стать парой…
Ох, вот же Бадина номер два!
— Или ты просто принимаешь желаемое за действительное.
— Тоже возможно, но — маловероятно, — ответил он спокойно. — И остроухий тоже считает, что дело нечисто... В любом случае, для начала нужно разобраться, зачем Лесной Царь свёл нас вместе.
— Дин, даже если отбросить вопросы этики, мы не можем Его просто взять и призвать! Это тебе не демон какой-то!
— Верно. Но мы можем поговорить с кем-то из старых, потомственных Жрецов.
Я прикусила губу.
— В наши дни найти такого…
— Наши люди уже ищут, — отрезал Дин. — Так или иначе… Дай мне время, Джана. Доверься мне, пожалуйста. Дай нам шанс. Я прошу тебя.
Я прикрыла глаза.
Поверить в чудо хотелось. Действительно хотелось. А ещё… Дин, наверное, первый в моей жизни возлюбленный, который не отворачивается. Я фомор, я не такая, я не подхожу; но он всё равно готов драться за нас, как бы там ни было. Я ни секунды не верила в нашу парность — но это был случай, когда его веры хватало на нас двоих.
Да, так потом будет в разы больнее. Да, правильнее и разумнее было бы прекратить всё здесь и сейчас.
Но так ли мы правильны и разумны, когда любим?..
— Хорошо, — сказала я тихо. — Договорились.
Его плечи чуть расслабились, и я внезапно поняла, сколько чудовищного напряжения пряталось за внешней беззаботностью.
— Спасибо, — он наклонился и нежно прикоснулся к моим губам. — Я разберусь во всей этой ерунде, обещаю! Чего бы мне это ни стоило.
