Лекционный материал мы с Воратом, как обычно, зачитали по очереди. Как и всегда, кафедра преобразила моего коллегу до неузнаваемости. Так болотная черепаха, столь неловкая на суше, в воде становится грациозным, опасным и стремительным зверем.
— ...В судебной и лекарской менталистике подавленные воспоминания занимают одну из основных ниш, — говорил он. — Без работы с ними не обходится лечение ни одного расстройства типа четыре. Кто хочет напомнить аудитории типологию ментальных расстройств?.. Может, кто-то из уважаемых гостей?
Отвечать тут же вызвалась девчонка-виверн.
— Менталистика выделяет четыре основных типа ментальных расстройств в зависимости от происхождения, — чётко, по-военному отрапортовала она. — Расстройства типа один — врождённые. Также делятся на подтипы, могут быть вызваны магическим влиянием, механическим повреждением плода или наследственными изменениями. Крайне плохо поддаются лечению, особенно у людей. Тип два — расстройства прямого воздействия. Те, которые были вызваны прямым магическим влиянием, употреблением каких-то препаратов или травмами. Тип три — расстройства состояния. Возникают на фоне тех или иных физиологических процессов в организме и являются их следствием. Зачастую проще всего поддаются лечению. Тип четыре — приобретённые расстройства. То есть те, которые развились в процессе формирования личности и в силу ситуаций и условий, с которыми ей пришлось столкнуться.
— Верно. Хороший ответ, студентка. Итак, зачастую технику воссоздания подавленных воспоминаний используют для лечения расстройств типа четыре. Для случаев типа три они также порой применяются, но редко и в комплексе с другими методами. Чем же так хороша работа с подавленными воспоминаниями? — Ворат хмыкнул. — Разум — очень странный предмет. Это шаткая конструкция, напоминающая огромный дворец, построенный из тончайших палочек. Порой можно вытащить десяток или даже сотню без последствий. А иногда достаточно лишь слегка коснуться одной, чтобы вся конструкция пошатнулась… или встала на место. Подавленные воспоминания — это пример подобных палочек.
— Дать возможность пациенту снова пережить травмирующую ситуацию, позволить вспомнить её (ведь, как мы знаем, воспоминания о травме очень часто бывают подавлены), взглянуть по-другому на те или иные конфликты — вот для чего в ментальной практике используются чары овеществления подавленных воспоминаний. Но применяется эта техника только в самых критических случаях — и в присутствии минимум двух страхующих менталистов. Кто мне скажет, почему?
В аудитории повисла тишина.
— Мало что-то оживить, — брякнула вдруг Наль. — Надо потом вытолкать это обратно.
Ворат нахмурился.
— Хороший ответ, студентка, — процедил он немного недовольно. — Я вас вижу тут впервые. Учтите на будущее: я предпочёл бы, чтобы вы перекрасили свою шевелюру, дождались разрешения и встали, прежде чем говорить. Но по сути ответ хорош, да…
Он задумчиво побарабанил пальцами по дереву.
— Когда я работал по распределению в Приэр-Нэтт, ко мне пришла на приём юная особа. Она объяснила, что я — второй менталист, с которым она разговаривает за последнее время. Первым был какой-то шарлатан без диплома, которого ей посоветовала знакомая знакомых… Вы знаете, как это происходит. Порой люди пойдут хоть к бабке-шептунье, хоть лечиться голой задницей на муравейнике — всё, лишь бы не признавать достижений современной магической науки.
В аудитории раздались понимающие смешки.
— И вот, — невозмутимо продолжил Ворат. — Эта юная особа пришла к шарлатану с проблемой: ей снился её покойный родственник. Дядя по отцу. В странном, порой пугающем, а иногда — откровенно неродственном контексте.
В аудитории послышались посвистывания.
— Отставить! — отрезал Ворат. — Вы — будущие менталисты и сами должны знать, насколько причудливыми и далёкими от реальности бывают сновидения. Они далеко не всегда отражают наши желания; чаще в сны забредают наши страхи, нерешённые проблемы и прочее. Так произошло и в том случае. Менталисту-шарлатану хватило мозгов понять, что в данном случае дело не в какой-то сонной твари: проблема была в голове самой девушки. Тогда он предложил овеществить воспоминание о том самом почившем родственнике и разобраться, в чём же крылась проблема. Они провели несколько сеансов. В процессе пациентка вспомнила: она подсматривала в детстве за тем, как её мать изменяла отцу с этим самым дядей. А потом давала дочери конфету и говорила: “Молчи, это — наш с тобой секрет”. И, разумеется, вскоре это воспоминание превратилось в одно из подавленных. Когда пациентка столкнулась с проблемами в личной жизни, оно вернулось — в такой вот причудливой форме.
— Так получается, тот менталист-шарлатан таки помог ей? — спросил кто-то из аудитории.
— Тот же вопрос я задал ей, — сказал Ворат спокойно. — И она ответила: “Я поступала, как мне советовали. Я мысленно звала дядю и говорила с ним, задавала вопросы о прошлом, вспоминала это и избавлялась от чувства вины. Теперь всё хорошо. Но скажите: а как мне прогнать дядю обратно?..”
В аудитории снова зазвучали смешки, но на этот раз разрозненные. Многие из присутствующих уже достаточно понимали в менталистике, чтобы им от такого рассказа стало совсем не смешно.
— Не вдаваясь в подробности, скажу, что это был один из сложнейших случаев в моей практике, — закончил Ворат. — При первой же проверке выяснилось, что сеансы проводились без должного контроля с чьей-либо стороны, без использования необходимых техник и очерчивания конкретных целей. Более того, пациентка не понимала ситуацию, в которую угодила. Она считала, что спонтанные разговоры с “дядей” являются частью лечения. И спокойно относилась к его бесконтрольным появлениям. Как вы понимаете, это привело к тому, что подавленное воспоминание начало набирать силу. И, что неизбежно, трансформироваться. Повезло ещё, что была она ментально достаточно устойчивой особой. И вовремя поняла, что происходит что-то не то. Первым делом, разумеется, она пошла к своему горе-менталисту… Тот её выслушал, сделал умное лицо, пообещал помощь — и на следующий же день сбежал из города под каким-то надуманным предлогом. Но надо отдать должное: совести на то, чтобы посоветовать обратиться к другому специалисту, хватило. Правда, пациентке всё равно был нанесен непоправимый вред — “дядя”, почуяв неладное, вселился в неё саму и покалечил её сожителя. Но, по счастью, никто не погиб — монстр был ещё очень слаб, а примитивные маги, примчавшиеся по моему вызову, сработали оперативно... Для истории с бесконтрольно материализовавшимся подавленным воспоминанием это, поверьте мне, очень хороший конец. Благодаря тому, что никто не умер, пациентка смогла выйти из этой ситуации без потерь: я лично написал для суда заключение, где рекомендовал полностью её оправдать. Я подчеркнул, что всю ответственность в данном случае несёт менталист, берущийся помогать людям без должной для того квалификации.
— И что с ним было? — снова подала голос Наль. — Его осудили?
